«Так, в первую очередь нужно добраться до Алисы. Денег практически не осталось, мне срочно нужно забрать оплату». «А если не оплатит сегодня?» «Будем пользоваться приемом кота из Шрека». «Решил повлиять на Алису мимимишностью? Она тебе, просто взмахнув ресничками, сто очков форы даст. Ты же только улыбаться, как придурок, способен, когда наедине с ней. Серьезно, когда ты уже пригласишь ее на свидание? Два года облизываешься, и никакого продвижения. Поверь, сынок, она согласится». «Желательно бы сначала на это свидание заработать». «Включи фантазию, режим романтика. С деньгами каждый может, ты без денег этого анимешного ангела заарканить попробуй. Это же как Ведьмака без интерфейса проходить. На это ведь ты не поленился пятнадцать часов потратить. А пригласить Алису, очевидно неровно к тебе дышащую, решиться не можешь никак».
Эти странные, нездоровые диалоги с самим собой помогали мне развлекаться в ожидании автобуса. Вообще, такие диспуты для меня были довольно частым явлением, в одиночестве я рассуждал и спорил с собой даже вслух. В окружении же людей это выглядело бы немного отталкивающим. Может, таким образом я тренировал речь, может, уже выработалась привычка постоянно иметь собеседника, а может, я уже давно должен бы поговорить со специалистом и выбрать диагноз по вкусу.
Уже почти два года я жил один, с тех пор как Мила, моя бывшая, ушла, забрав с собой уют, чистоту, спокойствие, надежды и кота. «Она ушла, потому что ты идиот. Ты собственноручно привел ситуацию к этому, хватит ныть». «Я лишь не хотел, чтобы она не пыталась понять то, что творится у меня внутри. Чтобы не знала про тебя». «Ты предпочел остаться со мной, а не с девушкой, ставшей для тебя всем. Я так польщен, что вот расплачусь буквально». «Ты предсказуемее. И не стараешься залезть мне в душу». «А ты не думал, что я и есть твоя душа, потому и не лезу?» «Я не совершил столько проступков, чтобы обладать настолько пошлой, циничной и наглой душой».
Санек, извини, пожалуйста, сигареткой не выручишь? от споров с собой меня отвлек лохматый мужчина, в зимнем пальто, с сильнейшим перегаром, весь грязный и мокрый.
Волосы свисали на лицо неопрятными, влажными клоками, в глазах застыла всепоглощающая тоска и безнадежность. От зубов остались только темно-желтые пеньки, нос, по-видимому, ломали не раз и не два. За спину был заброшен видавший виды школьный рюкзак.
Это был местный бомж Коля. Я множество раз наблюдал его у себя во дворе, копающегося в контейнерах в поисках лучшей жизни или стеклянных бутылок. Его внешний вид был абсолютно стандартным для бездомного, однако одна деталь в его внешности сегодня привлекала внимание.
Грязный синий шарф почти полностью закрывал старую, в пятнах, шею, и он весь был пропитан кровью. Присмотревшись внимательнее, я заметил, что вся шея, от уха до подбородка, была в свежей крови. Темные струйки просачивались сквозь шарф, заляпав и без того многострадальное пальто. Каждый раз, чуть поворачивая голову, он болезненно морщился.
Я всегда испытывал смесь жалости и неприязни к таким людям, однако к Коле никакого негатива не питал. Я часто наблюдал из окна, как он приходил во двор со своим ранцем, вытаскивал оттуда бутылку дешевой водки, молоко и хлеб, которые покупал за деньги, выпрошенные у прохожих, прикладывался к бутылке беленькой, а затем подкармливал всех бездомных кошек и собак, в изобилии снующих по нашему району.
Большая часть этих животных не всегда были без крова. Просто люди наигрались со своими младшими братьями и решили, что жизнь на улице, вдали от хозяев, без еды и тепла именно та забота, которой они должны одарить своих питомцев в ответ на их беззаветную любовь и преданность. Коля старался облегчить их жизнь, находясь на самом дне. Да, он алкоголик, и вероятнее всего, он сам виноват в своих злоключениях, но одного у него не отнять сердца. А возможно, кто-то также выставил его из дома, как и его четвероногих подопечных.
Я старался помочь деду (возможно, конечно, и не деду, я не имею ни малейшего понятия, сколько ему лет), иногда давал ему пару булок хлеба или пачку дешевых сигарет. Каждый раз при встрече с ним мне становилось действительно жаль этого человека, который продолжал жить всем бедам назло. «А ты о своей жизни ноешь всем и каждому». «Кому всем? Кому каждому? Друзья давно остались за пределами моей зоны комфорта». «Ну, мне плачешься вечно». «А на что ты мне еще?»