Митя обернулся, в очередной раз окинув долгим взглядом реалиста как его, Гришу? Вид Гриши нынче был особенно восхитителен: к слишком короткому для эдакой орясины мундирчику прибавился дорожный чайник в руках.
Видно, взгляд был выразительный: Гриша попытался спрятать чайник за спину, но спохватился и выставил его вперед, точно пистолет в поединке.
Митя задумчиво посмотрел на почти упершийся ему в грудь носик. Гриша отдернул руку с чайником и разозлился еще больше.
Какая ж она посторонняя? Мы с этой бабой уж почти родня хоть она об том и не знает, протянул Митя, наблюдая, как щеки Гриши покрываются красными пятнами.
Какая еще баба? зло процедил тот.
Вон та, любезно пояснил Митя, кивая на вылезающую из кустов бабу.
Не вижу в ней ничего смешного! отрезал Гриша, явно намереваясь развивать скандал дальше.
А в ком видите? заинтересовался Митя.
Его vis-a-vis[13] открыл рот, намереваясь разразиться гневной тирадой и тут же его торопливо захлопнул аж звук хлопка слышен был. Только лицо еще больше налилось краснотой да в глазах застыли злые слезы. Объявить смешным самого себя и переживать Митины комментарии ему определенно не хотелось. «Все же понятливый! почти с умилением подумал Митя. Оказывается, чтоб по-настоящему измываться над человеком, у того должно быть хоть немного ума. Дураки к тонкому яду издевок нечувствительны».
Выходит, оскорбления от свитских в Яхт-клубе показатель его, Мити, недюжинного умища? Почему ж этого умища хватает лишь на провинциальных реалистов, а не на Кровных, а то и великих князей? И тут же фыркнул, поймав себя на подобных дурацких рассуждениях. Потому что великие князья это ну уж всяко не реалисты!
Пойду кипятку для чаю наберу, явно не зная, что еще сказать, мрачно пробурчал Гриша и шагнул к вагонной лесенке.
Будка закрыта, все еще погруженный в свои мысли, бросил Митя. Ночь.
Гриша завис на лестнице, раскорячившись в неловкой позе и глядя на будку с надписью «Кубовая для кипятку». Будка и впрямь была закрыта.
Что ж теперь делать? Гриша зачем-то заглянул в чайник, точно рассчитывая обнаружить в нем желанный кипяток.
Спросите кондуктора, он расстарается, равнодушно обронил Митя, не отрывая глаз от ретирады. Наблюдая за бабой, он точно был уверен, что дверь ретирады закрыта. А сейчас она покачивалась туда-сюда Точно изнутри ее придерживала робкая, неуверенная рука. И кажется, в проеме смутно виднелся женский силуэт.
По нашим обстоятельствам это дорого. Экономить приходится на учебу мою, буркнул Гриша, зло покосившись на отлично одетого ровесника. Впрочем, навряд ли вы такое понимаете. И с издевкой добавил: Я насчет учебы.
Надо же, он пытается язвить.
Я не то чтоб не понимал хмыкнул Митя. Я просто совершенно не интересуюсь обстоятельствами.
Что эта дама девушка там делает? О, excuse-moi[14], понятно, зачем она там Митя сам почувствовал, что краснеет. Нужный чулан в вагоне был именно что чуланом: Митя и сам там едва поворачивался, а уж женщины с их юбками наверняка даже втиснуться внутрь не могли. Все равно, разве приличная дама или девица позволит, чтоб ее увидели в подобном месте?
Простите, сударь Девичий голосок был тих, и нежен, и смущен, и почти беззвучен. Я мне нужна помощь
Вы слышали? Гриша повернулся, стукнув чайником по перилам вагона.
Умоляю, помогите! Женский силуэт в дверях ретирады нарисовался четко, девица шагнула вперед и разом нахлынула волна отвратного запаха.
Митя брезгливо шевельнул ноздрями: «С чего я решил, что девица приличная? В розовом-то платье, на вокзале В очень недешевом платье Утреннем платье Ночью».
Сударыня, вы меня зовете? Гриша шагнул ступенькой ниже, близоруко вглядываясь в словно выплывающий из двери силуэт.
Мне так неловко На вас вся надежда! снова прошелестел голосок.
Сударь бросил Митя и замолк, продолжая вглядываться.
Что? Реалист на миг оторвал взгляд от манящей его руки в белой кружевной перчатке.
На вашем месте я бы не ходил.
Почему? Гриша снова повернул голову туда, к девушке.
Хотя бы потому куда она вас зовет, напомнил Митя.
Ну сударь же! нетерпеливо позвал капризный голосок.
Разные бывают обстоятельства. Ну да вы ж ими не интересуетесь. Гриша спрыгнул с лесенки и зашагал к девице, решительно погромыхивая чайником.