Внутри разливалось жгучее чувство обиды, в своей мучительности даже слегка приятное.
Герои альвийского лорда-поэта страдали хотя бы среди сияющих пиков гор и бездонных пропастей, а не в вагоне второго класса! Посмотрел бы он, как бы они вынесли подобную муку! Это был уже третий вагон, который они сменили в дороге, и каждый был хуже предыдущего. Нынешний и вовсе считался миксом: наполовину первый класс, наполовину второй. Отец даже сказал, что уж теперь-то Митя поймет, как глупо тратить лишние десять рублёв на каждого, если все равно вагон один и тот же.
Микс оказался хуже всех: пах сладковатой древесной гнилью и кренился набок под тяжестью здоровенной вагонной печи, отделанной облупившимися изразцами. «Первоклассную» половину отгородило занавесями помещичье семейство с многочисленными детьми: видно их не было, зато слышно превосходно. Разве что к ночи детские крики и слезливый голос гувернантки сменились сонным бормотанием.
Четверо купчиков, отмечавшие некую удачную сделку, пытались вовлечь в свой праздник и отца, но натолкнулись на особенный, «полицейский» взгляд и затихли. Зато повадились сбегать из вагона на каждой станции, добирая веселья в станционных буфетах. Сейчас с их диванов доносился раскатистый храп и омерзительно тянуло кислятиной.
Митя уткнулся носом в спинку вагонного дивана, а заодно уж накрылся пледом с головой. Цоки-цоки-цок, цоки-цок клацанье паровоза по рельсам переплеталось с гулким стуком вагонов чуки-чук, чуки-чук. Темнота неохотно сгущалась под веками, обещая краткое забвение всех горестей, и с плавным покачиванием дивана Митя поплыл в сон.
Сюда извольте донесся негромкий голос кондуктора, следом послышался топот шагать старались осторожно, а оттого еще больше шаркали, сопели и кряхтели. Прощенья просим, ваше высок-блаародие. Остальные места все заняты.
Да-да, господа, прошу вас раздался в ответ тихий голос отца. Митя
Зашипел стравленный пар, затягивая окна белой пеленой, вагон дернулся. Рядом с головой отчаянно сопротивляющегося пробуждению Мити что-то грохнуло, висящая над ним багажная сетка прогнулась под тяжестью, сам он судорожно подскочил и ткнулся лбом в высунувшийся сквозь ячейки сетки медный уголок чемодана.
Оуууй! схватившись за лоб, взвыл Митя.
Дрыхнувший на соседнем диване купчина ухнул на пол, подскочил, водя вокруг сонными, безумными глазами:
Разбойники Грабят Вот я вас, башибузуков! хрипло забормотал он, хватая спрятанный за голенищем нож.
За занавесом, отделяющим помещичье семейство, проснулся и заплакал ребенок; плач побежал по детям как по бикфордову шнуру, и скоро из-за занавеса уже несся непрерывный вой.
Владимир Никитич, что же вы сидите, когда там нас, возможно, уже убивают какие-нибудь апаши! вскричал требовательный женский голос.
Дорогая, мне пригласить их сюда, чтоб они убивали нас тут? поинтересовался мужской бас.
Господа, успокойтесь! возвысил голос отец. Никто никого не убивает, всего лишь небольшое столкновение.
Когда речь о железной дороге, слово «столкновение» отнюдь не успокаивает, пробормотал стоящий рядом с отцом господин в форме инженера-путейца.
Небольшое столкновение головы с чемоданом, поглядывая на Митю, громко уточнил отец.
Рядом хихикнули. Митя резко обернулся и увидел юношу чуть выше себя ростом. Курносая физиономия аж вздрагивала от желания расхохотаться казалось, веснушки сейчас посыплются. Митя представил себя: встрепанного, в сбившейся сорочке, может, даже с синяком на лбу Почувствовал, что вот-вот покраснеет и одарил юношу долгим оценивающим взглядом, особенно останавливаясь на потрепанных ботинках и на запястьях, выглядывающих из слишком коротких рукавов мундира реального училища. В глазах юноши вместо веселья вспыхнуло возмущение.
«Понятливый», с довольным злорадством подумал Митя.
Старшие этот быстрый обмен взглядами не заметили.
Какой переполох мы учинили! Душевно прошу прощения за беспокойство! Путеец поклонился. Мне крайне неловко, вы давно в дороге, устали, а тут мы
Митя только сжал губы: истинный дворянин даже вдали от цивилизации должен выглядеть как после визита цирюльника. А он так и выглядел, ровно до сего момента! Пока не явились эти тактичные господа.
Так уж видно, что давно? весело вопросил отец, ничуть не обиженный наглым замечанием. Что ж мы стоим, господа?