На улице начал накрапывать дождь. Я тихонько шептала в самое сердце диктофона. Я записала свой голос и проиграла его. Под запись я говорила очень нежно и услышала, как эта нежность вернулась ко мне в ответ.
Я почувствовала себя так, словно у меня появился новый любовник такой, который зарывался бы в мои самые глубокие секреты, разыскивал бы внутри моей души пустоты и обживал бы их специально для меня. Я хотела дотронуться до каждой его части, понять, как он работает. Я стала изучать, от чего он заводится и что его напрочь вырубает.
Глава третья
Шила хочет бросить
Через несколько дней после покупки диктофона Шила сидит с Марго возле окна в небольшом районном дайнере. Они заказывают один завтрак на двоих и два кофе. Полуденное солнце отражается в обесцвеченных волосах Марго. На обеих грязные кроссовки. На обеих несвежее нижнее белье.
Шила. Ты не против, если я запишу наш разговор?
Шила достает диктофон, кладет его на стол и включает.
Марго. Что, прости?
Шила. Мне нужна помощь с моей пьесой, и я думала, может, с тобой об этом поговорить вдруг ты сможешь мне помочь понять, почему у меня ничего не выходит. А потом я смогу переслушать запись, обдумать ее дома и выяснить, что же я делаю не так.
Марго трясет головой.
Марго. Во-первых, я не читала твою пьесу. А во-вторых, у меня нет никаких ответов.
Шила. Ничего, что ты не читала пьесу! Я думаю, проблема с событиями в ней, поэтому я просто перескажу тебе сюжет.
Марго. Почему ты ждешь от меня ответов на свои вопросы? Я не знаю ничего такого, чего не знала бы ты!
Шила. Я не жду, что ты просто возьмешь и выдашь мне все ответы! Зачем ты так говоришь? Я просто надеялась, что если я
Марго. Ты что, не знаешь? Я больше всего боюсь, что мои слова повиснут в воздухе независимо от моего тела. Ты и твой диктофон это мой кошмар!
Шила. Но вдруг ответ будет скрываться в чем-то, что я скажу? Кроме того, кто вообще это услышит?
Марго. Я не знаю! Я вообще не знаю, где что может оказаться. Вдруг я что-то ляпну, и кто-то решит, что я на самом деле это сказала и имела в виду? Нет уж, спасибо. Ты и твой диктофон так я себе представляю свою смерть.
Шила глубоко вздыхает и смотрит в окно. Марго тоже смотрит в окно. Несколько минут они не разговаривают. Шила стряхивает песок со стола на пол.
Сидя рядом с Марго, я старалась отнестись к ее словам с пониманием. Я думала, как тяжело жить в этом мире нагишом. Я знаю, что боги заранее решают, кому из нас суждено прожить жизнь обнаженной. Они обдумывают это, когда собираются вокруг люльки с младенцем и раздают свои проклятия и благословения.
Большая часть людей проживает жизнь в одежде, и даже если бы им очень захотелось, не смогли бы обнажиться. А есть такие, кто не может ничего на себя надеть. Они проживают эту жизнь не как обычные, но образцовые люди. Им суждено оголить себя полностью, чтобы мы, остальные, знали, что значит быть человеком.
Большая часть людей живет своей собственной, частной жизнью. Им дана естественная скромность, которую они сами ощущают как нравственность, но это не так, это удача. Они осуждающе качают головами, когда видят обнаженных людей, вместо того, чтобы на их примере понять что-то о человеческой жизни. Но они неправы, что ведут себя так надменно. Некоторым из нас суждено быть голыми, чтобы остальные были освобождены от оков судьбы.
Марго(вздыхает). Ну хорошо. Знаешь, я уважаю твое искусство больше, чем свои страхи.
Шила. Спасибо тебе! Спасибо!
Марго. Просто пообещай, что не предашь меня.
Шила(успокаивающе). Да я даже не знаю, что это значит.
Шила подает знак официантке и та подходит к столику.
Не могли бы вы принести нам еще и джем?
Официантка кивает и уходит.
Не многого ли я прошу и джема, и воды?
Марго(с подозрением). Нет.
Шила прокашливается.
Шила. Окей. Вот что происходит в пьесе: есть две семьи, Одди и Синги. И у каждой семьи есть двенадцатилетний ребенок. У Одди двенадцатилетняя девочка по имени Дженни, а у Сингов двенадцатилетний мальчик по имени Даниель. Обе семьи на каникулах в Париже, и в первом же акте пьесы они встречаются на параде