Шейла ХетиМатеринство
Примечание
Подбрасывание трех монетокизвестный прием, которым пользуются люди, обращающиеся за советом к «Книге перемен», «И Цзин» системе предсказаний, которая появилась в Китае более трех тысяч лет назад. Владыки прибегали к ней во времена войн, простые люди искали помощи для решения жизненных проблем. Конфуций, один из самых известных толкователей «Книги перемен», как-то сказал, что если бы мог продлить жизнь, то посвятил бы пятьдесят лет изучению «И Цзин». Оригинальный текст «И Цзин» поэтичный, плотный, в высшей степени символичный и замысловато упорядоченный, глубоко философский, космологический и загадочный.
На страницах этой книги используют три монетыприем, вдохновленный «И Цзин», не является гаданием по самой «И Цзин», а представляет собой нечто иное.
Еще одно примечание
Все результаты бросания монет в книгеэто результаты бросания настоящих монет.
Вкратце
Я часто смотрела на мир со стороны, издалека, а то и не смотрела вообще. Не видела пролетающих над головой птиц, облаков и пчел, не замечала шороха ветра и солнечных лучей на коже. Вся моя жизнь проходила в сером неодушевленном мире мыслей, где я пыталась все продумать, во всем разобраться, но не делала никаких выводов, не приходила ни к какому заключению. Мне хотелось иметь больше времени, чтобы составить представление о мире, но времени вечно не хватало, и к тому же те, у кого оно было, похоже, получили его в юностиони не начинали в сорок. В сорок можно браться разве что за литературу. Начинай писать в сорок, можно сказать, ты еще молод. Для всего остального я уже была слишком стара, все лодки отчалили и уплыли от берега, тогда как я только брела к берегу и еще не отыскала свою. Жившая с нами девочка 12 лет, как никто, указала мне на мои ограничения: на слабость духа, смирение, мелочное бунтарство, а в первую очередь на невежественность и сентиментальность. Утром я увидела на столе в гостиной половинку хот-дога и назвала ее бананом. А потом поняла, что слишком стара для этого мира, что девочка легко и просто обошла меня и что отныне так и будет. Оставалась единственная надежда: трансформировать сероватый и грязный пейзаж моих мыслей в нечто плотное и цельное, полностью отдельное от меня, не имеющее со мной ничего общего. Я не знала, что именно из этого получится и какую форму оно примет. Я знала лишь, что должна создать могучего монстра, поскольку сама так слаба. Я должна была создать монстра, отдельного от меня, который знал бы больше, имел представление о мире и не путался в простых словах.
Подбрось на столе три монетки. Два или три орлада. Две или три решкинет.
Эта книгахорошая идея?
да
Сейчас подходящее время, чтобы ее начать?
да
Здесь, в Торонто?
да
Значит, беспокоиться не о чем?
да.
Да, беспокоиться не о чем?
нет.
Так мне есть о чем беспокоиться?
да
О чем мне стоит беспокоиться? О моей душе?
да
Чтение поможет моей душе?
да
Спокойствие поможет моей душе?
да
Эта книга поможет моей душе?
да
Значит, я все правильно делаю?
нет
Я неправильно выстраиваю отношения?
нет
Я не права, игнорируя страдания других?
нет
Я не права, игнорируя мир политики?
нет.
Мне нужно быть благодарной за ту жизнь, которая у меня есть?
да
За то, что я могу делать с ней, располагая моими временем и возможностями?
нет
За то, что я такая, какая есть?
да
Не пора ли перестать беспокоиться о себе?
да.
Не пора ли начать думать о душе времени?
да
Все ли у меня есть, чтобы начать?
да
Следует ли мне начать сначала и идти прямиком к концу?
нет
Стоит ли поступать, как захочется, а разбираться уже потом?
нет
Стоит ли начинать, не зная, что будет дальше?
да
Этот разговорначало?
да
Как быть с цветной лентой, которую купила мне Эрика? Воспользоваться ею сейчас?
нет
Пусть лежит, а мне на нее только смотреть?
нет
Вернуть ленту Эрике?
нет
Убрать с глаз долой?
да.
В сервант?
да
Думать не о себе, а о душе времени так трудно. Думать о душе времени я не привыкла и не научиласькуда привычнее думать о себе. Но вначале легко ничего не бывает. Фраза «душа времени» со мной уже несколько месяцев, со времени нашей с Эрикой новогодней поездки в Нью-Йорк. Впрочем, попалась она мне еще перед поездкой. Помню, подробно объясняла ее Эрике на платформе в метро. Мы остановились тогда в квартире Терезы и Уолтера. Их не было в городеуехали навестить родных на Рождество. Я перепила, и меня всю ночь рвало в туалете. Но это случилось раньше. 31 декабря?
нет.
Не помню, чтобы было холодно, и не помню, чтобы надевала пальто. 1 января?
нет.
30 декабря?
нет
Так это было в какую-то другую поездку?
да
Не думаю. Я рассказывала Эрике о душе времени, объясняла, что либо мыкаждый из насне имеем отдельной души, но причастны к своего рода коллективной душе, которая то ли принадлежит времени, то ли и есть время, либо жизнь каждого из насдуша времени. Сама я в этом толком еще не разобралась. Идея тогда только-только родилась и до сих пор незрелая. Эрика очень разволновалась, мне же мысль о том, что моя душа мне не принадлежит, показалась очень удобной; получалось, что либо моя жизнь служит выражением души времени, либо моя душа и есть время. Не знаю, верно ли я это понимаю. Верно?
нет
Нет-нет. Надеюсь, я лучше понимаю, что имела в виду там, на платформе метро, и что так взволновало мою дорогую подругу Эрику. Это и станет моей заявленной целью, моим замыслом или планом книги: понять, что это такое, душа времени, или объяснить себе. Это ведь хорошая идея для книги?
нет
Слишком узко?
да.
Мне можно включить в книгу душу времени?
нет
Мне разрешается обмануть вас?
да
Тогда книга определенно будет отчасти об этом. Может, стоило сказать, что я хочу объяснить это не себе, а другим людям. Так лучше?
нет
Тогда не столько объяснить, сколько воплотить?
да
Голова разболелась. Я так устала. Не надо было спать. С другой стороны, если бы не вздремнула, настроение сейчас было бы ниже плинтуса, ведь так?
нет
* * *
Сегодня, когда Майлз уходил из дома, я расплакалась, а когда он спросил, в чем дело, ответила, что мне нечем заняться. Майлз сказал: мол, ты же писательница. «У тебя есть Bonjour Philippine, у тебя есть «И Цзин», у тебя есть книга Симоны Вейль. Почему бы тебе не поработать с одной из них?» Перед Симоной Вейль он слегка замялся, потому что несколько недель назад сам же и предложил написать о ее идеях; мы оба немедленно несколько смутились из-за того, что он подбросил мне идею книги. Тогда я с ходу отвергла предложение, но уже ближе к полудню взялась за книгу о Симоне. Во второй половине дня Майлз прислал сообщение, поинтересовался, как я себя чувствую, а через несколько часов даже позвонил по тому же поводу. На самом деле это мне надо было о нем беспокоиться, а не ему обо мне, потому что это он приступил к работе, не успев подготовиться, правильно?
нет
То есть у нас обоих есть причины беспокоиться друг о друге?
да
Вечно я корю себя за все на свете.
* * *
Сегодня днем прокатилась с отцом за город. Все никак не могла решить, стоит ли махнуть в июне в Нью-Йорк на три недели. Тереза говорила, что они с Уолтером собираются уехать и, если я пожелаю, квартира будет в полном моем распоряжении. После долгих внутренних дебатов решила принять вариант, который принесет душевное тепло и покой, то есть остаться здесь. Вернувшись домой после прогулки, ненадолго прилегла и проснулась в прекрасном расположении духа. Какое-то время сидела на красном диванчике в спальне и думала. Я так долго откладывала, так долго не бралась за новую книгу, но теперь, когда у Майлза начались длинные рабочие дни, выбор обозначился сам собой: сменить обстановку, сбежать в Нью-Йорк и повеселиться или, как он выразился и о чем напомнил, побыть писателем. Хотела заметить, что я, мол, не из тех писателей, которые сидят в комнате и пишут, но не стала, промолчала. Помню, как Майлз однажды высказался в том смысле, что как только писатель начинает жить интересной жизнью, от этого в первую очередь страдает работа. Я тогда ответила: «Ты просто не хочешь, чтобы я жила интересной жизнью!» Может быть, эти слова до сих пор звенят у него в ушах?