Абба-бабба-дон! с задумчивым напевом произнесла Улинька, понимая доклад крысы, как непонятную затянувшуюся игру.
Про чертей из армии Мамона всякий из людей расскажет лучше моего, поскольку всякому известно чувство алчности, скупости и предательства ради наживы.
Так уж и всем! возмутился Евпсихий Алексеевич.
Эй, приятельница, полегче на поворотах! шутливо щёлкнула зубами Катенька.
Тогда, чтоб больше никого не смущать, закончу свой список чертями из армии Велиала. несколько раздосадованно сообщила крыса. Актёры, игроки, художники и отчаянные путешественники вот, кто крепко подчинён влиянию этих чертей; и уж тут, Евпсихий Алексеевич, сами догадывайтесь, кого бы я могла иметь в виду, если б была чуть более нахальной.
Ну, нахальства-то в тебе с избытком. С ног до головы в нахальстве, да вдобавок хвостик. улыбнулся Евпсихий Алексеевич.
Крыса с удовольствием хмыкнула, правда, несколько скептически налюбовавшись на свой дёрнувшийся хвост.
Не понимаю, откуда ты взяла этот список. проявил догматическое упрямство Лев Моисеевич. Про Вельзевулов и Абаддонов я и сам могу нарассказывать мифологической чепухи, тут особых секретов нет. Я ещё, когда в кочегарке работал при деревообрабатывающем предприятии, имел в начальниках бригадира дядю Колю, и вот он-то был сущим поборником Вельзевула. Помню, однажды, в день зарплаты, он дождался, когда деньги из банка привезут и у кассы очередь выстроится, а сам пришёл с горящим факелом. «Послушайте меня, говорит. граждане трудящиеся!.. Всё, что вы тут затеяли, это, ни больше ни меньше, как проявление меркантильности и алчности, и оно меня оскорбляет, поскольку я есть личность. И я не позволю вам поклоняться ничтожной бумажке с денежными знаками, ныне я вас от порабощения спасу!..» И чуть было всю бухгалтерию не поджёг вместе с кассой и людьми, благо его скрутили по-быстрому и увезли в лечебницу.
Вот тебе и дядя Коля улыбнулся Евпсихий Алексеевич.
В целом строгий был человек. Требовательный. И к себе и к другим.
Марусенька, все вышеперечисленные черти очень понятны и орудуют конкретно на земле. заметила Катенька. Их основная задача во всяком случае, я так её понимаю подталкивать живую душу к порогу смерти в виде гарантированного греховного сосуда, обречённого на вечные муки. Про чертей, орудующих непосредственно в чаду Тартарара я так понимаю тебе сообщить доподлинно нечего?..
Живой может сообщить только о том, с чем ему довелось столкнуться при жизни. Никто не ведает, с чем он столкнётся после смерти. вздохнула крыса. Впрочем, если взять нас для примера, то мы сейчас по-прежнему странно живы, хотя наверняка и умерли, и не можем понять, зачем мы живы после смерти и что мы можем по этому поводу сказать. Хоть бы кто разъяснил, зачем понадобилось применить к нам столь драматический акт гибели.
Чтоб он послужил переходным этапом от одной формы жизни к другой торжественно предположил Евпсихий Алексеевич.
Улинька подняла пальчик вверх и, плавно покачивая головой, неуклюже продекламировала:
«Тили-дон, тили-дон: загорелся Абаддон!.. Три часа его тушили воду на макушку лили! Чтоб остался он живой в тазик сунули с водой!.. Только пшикнул Абаддон и ушёл из жизни вон!..»
Взрослые мягким смехом отметили талант девочки.
Молодец Улинька! похвалила девочку Катенька. Вот вырастешь, станешь сочинять красивые стихи и все тебя будут любить!
Теперь не вырасту. сказала Улинька, даже чуть осуждающе покосившись на Катеньку.
«Бедный ребёнок!» тут же сострадательно пересеклись взгляды Евпсихия Алексеевича и Катеньки.
Я так понимаю, мы сошлись на мнении, что всё ещё продолжаем некоторым образом жить. прилипчиво выговорил Лев Моисеевич. Некоторым образом умерли, но от самих себя никуда не делись. Как говаривала моя бабка, выходя из общественного туалета на вокзале: в историю можно попасть, а можно и вляпаться!..
Звуки размеренно хлопающих крыльев донеслись из пространства, и через минуту, на ветви деревьев, что покрепче, с ленивым изяществом опустились здоровенные диковинные птицы. Утончённые женские головки, декорированные венценосными диадемами, украшали мощные, покрытые странными бесцветно-пёстрыми перьями птичьи фигуры, а розовато-бледные лапки выглядели как кисти человеческих рук с одинаково длинными цепкими пальцами. Птицы немного попереминались с подчёркнутой учтивостью, словно ожидая наиболее благоговейного внимания публики, и запели журчащими, ловко выстроенными в унисон друг к другу, голосами чародейную русалочью песню: