Он молчал, лишь продолжал качаться в кресле. Уж не выжег ли я ему мозги или что там у него вместо мозгов? Хорошее начало неофициального расследования!
Ты знаешь, кто убил Виктора? переформулировал я вопрос.
Нет, тихо ответил Брюс.
У тебя есть какие-то догадки по этому поводу?
Да две. Молодой молодая не удержалась Гастролер заезжий вампир
Что еще ты знаешь об этом убийстве?
Молчание. Словно он собирается с мыслями, прежде чем начать долгую речь.
Что еще ты знаешь такого, что неизвестно сотрудникам городских Дозоров?
Ничего
Я остановил поток Силы. Опустился в кресло.
Что же теперь делать? А если он заявит жалобу в Дневной Дозор? Неспровоцированное нападение, допрос
С минуту Брюс все так же качался в кресле. Потом вздрогнул, и взгляд его стал осмысленным.
Осмысленным и жалким.
Прошу прощения, Светлый, тихо сказал он. Я приношу свои извинения.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять.
Мастер вампиров это не просто самый сильный, ловкий, умный кровосос. Это еще и тот, кто ни разу не терпел поражения.
Для меня жалоба Брюса обернется большими неприятностями. Но для него потерей статуса.
А этот вежливый древний юноша очень честолюбив.
Принимаю твои извинения, Мастер, ответил я. Пусть случившееся останется между нами.
Брюс облизнул губы. Его лицо розовело, приобретая прежнюю миловидность. Голос чуть окреп он тоже понял, что не в моих интересах обнародовать случившееся.
Но я бы попросил, в последнем слове был и нажим, и ядовитая ненависть, не повторять больше подобных атак, Светлый. Агрессия не была спровоцирована.
Ты вызвал меня на поединок.
Де-юре нет, быстро ответил Брюс. Ритуал вызова не соблюден.
Де-факто да. Станем тревожить Инквизицию?
Он моргнул. И снова стал прежним гостеприимным хозяином.
Хорошо, Светлый. Кто старое помянет
Брюс поднялся его чуть качнуло. Прошел к двери. За порогом повернулся и с видимым неудовольствием произнес:
Мой дом твой дом. Этот номер твое жилье, я не войду без спроса.
А вот эта древняя легенда, как ни странно, правдива. Вампиры не могут войти в чужой дом без приглашения. Никто не знает, почему это так.
Дверь за Брюсом закрылась. Я отпустил подлокотники кресла на белом атласе остались мокрые отпечатки ладоней. Темные отпечатки.
Плохо, когда ночь не спишь. Нервы начинают шалить.
Но зато я твердо знаю, что у Мастера вампиров Эдинбурга нет никакой информации об убийце.
Я распаковал чемодан. Повесил на плечики светлый льняной костюм, пару свежих рубашек. Посмотрел в окно. Покачал головой. Достал шорты и футболку с надписью «Ночной Дозор». Хулиганство, конечно, но мало ли странных надписей на футболках?
Потом мое внимание привлек витиеватый, каллиграфический текст в рамочке на стене. Я уже заметил одну такую рамочку внизу и одну на лестнице по всей гостинице, что ли, развешаны? Подошел поближе и с удивлением прочитал:
By oppressions woes and pains,
By your sons in servile chains,
We will drain our dearest veins
But they shall be free![2]
Ай да сукин сын! сказал я. Почти с восхищением. И ведь даже люди, останавливающиеся в гостинице, ничего дурного бы не заподозрили!
Бесспорно, у Брюса было такое же чувство юмора, как и у вампира, высосавшего жертву в аттракционе «Замок вампиров». Прекрасный кандидат на роль убийцы.
Одна беда под таким ударом, который он получил, врать Брюс попросту не мог.
Глава 3
Туристы это самая ужасная порода людей. Иногда возникает смутное подозрение, что любой народ за пределы страны старается отправить самых неприятных своих представителей самых шумных, самых невоспитанных, самых бестолковых. Но, наверное, все проще. Наверное, в голове у каждого человека срабатывает секретный переключатель «работа-отдых» и отключает процентов восемьдесят мозгов.
Впрочем, на отдыхе и оставшихся двадцати более чем достаточно.
Я шел в толпе, которая медленно продвигалась к замку на холме. Нет, я не собирался сейчас изучать суровое обиталище гордых шотландских королей. Хотелось почувствовать атмосферу города.
Атмосфера мне нравилась. Как и в любом туристическом месте, веселье было отчасти наигранным, горячечным, подстегнутым алкоголем. И все-таки люди вокруг радовались жизни, улыбались друг другу и на время отринули свои заботы.