Говорили, мой учитель много путешествовал в молодости: побывал в Мемфисе, Фивах, где учился у жрецов и изучал причины наводнений, нашёл способ измерения высоты пирамид.
Он был не просто философом, но и математиком и обучил меня геометрии и счёту.
«Всё происходит из воды, и земля плавает в воде, словно, кусок дерева или корабль в море», так говорил Фалес, и взгляд его при этом затуманивался, словно, он проникал в одному ему ведомые сферы Бытия.
«Земля плавает в воде, и Солнце и другие небесные тела питаются испарениями этой воды».
Он считал, что вся материя является одушевлённой и учил нас бережно относиться к Природе.
Однажды именно в тот день, кода отец привёз меня в его ликеум для обучения в 585 г. до н.э., случилось солнечное затмение, и всё вдруг на какое-то время стало тёмным. Я помню, Фалес, этот сильный мужественный всегда спокойный и уравновешенный человек, стоически улыбнулся нам и произнёс, что он знал об этом событии заблаговременно.
Он служил у царя Лидии Крёза и жил на побережье Азии вдали от города, потому что любил природу. Я знал, что Фалес не был чистокровным греком, он имел финикийские корни, и, тем не менее, я привязался к этому человеку, несмотря на то, что в нашей группе были ученики, пренебрегающие учением. Они обучались лишь для поддержания престижа семьи и своего статуса «образованности» в обществе. Ибо учиться у самого Фалеса считалось престижным.
Я знал, он ненавидел персов и всю династию Ахеменидов, подавлявшую своей расширившейся экспансией большинство народов, и не раз я слышал его пламенные речи в пользу объединения против империи персов.
Помню, когда отец впервые привёл меня к Фалесу, философ похлопал меня по плечу, демонстрируя своё дружеское расположение, при этом внимательно заглянул в мои глаза:
Ты хочешь узнать многое об этом Мироздании, а не создать себе имидж в обществе, как большинство этих глупых юношей? произнёс проницательный философ, многие из этих мальчиков мечтают стать ораторами, вовсе упуская главное.
В чём же заключается это главное? спросил я, видя, что философ замолчал.
В том, чтобы двигаться к истине, мой друг, произнёс он.
Господин, Вы научите меня Истине? спросил я.
Разве можно научить Истине? философски заметил Фалес, у каждого она своя. Если ты постигнешь своё сердце, то постигнешь и Истину, заключил он.
Я долго думал над его словами, прежде чем понять их смысл и мысленно был восхищён мудростью этого пожилого бедного человека. Фалес был беден «из принципа», потому что вовсе не стремился к богатству. Этим он как бы противопоставлял себя обществу, совсем не вызывая агрессию и неприятие. Наоборот, его идеями дорожили и прислушивались к ним. Фалес был действительно бедным, помню, в ликеуме мы всегда скромно питались, но при этом довольно простая пища позволяла нам иметь острый ум и память.
Шесть месяцев в году я жил в ликеуме, постигая мудрость и науки, а остальное время проводил в доме, помогая матери по хозяйству в отсутствие отца, потому что Диоклет большую часть времени готовился к Олимпийским играм.
По вечерам же я гулял под звёздным небом и воображал, что звёзды это глаза богов, которые взирали на меня со своих далёких запредельных высот.
Помню, однажды Фалес остановил меня, когда я собрал вещи и ожидал прибытия отца, чтобы вместе с ним на его корабле отправиться в Афины.
Дионис, произнёс учитель (меня звали Дионисом в честь бога виноделия славившегося на всю Грецию), я вижу, в твоих глазах грусть. Это говорит о пытливости твоего ума, а также о том, что ты мечтаешь о таких высотах, которые недосягаемы для человечества. Скажи, Дионис, что с тобой происходит? В отличие от всех остальных моих учеников, которые ведут себя довольно беззаботно, ты производишь совсем иное впечатление. Может быть, что-то угнетает тебя?
Нет, учитель, я думаю, Вы нам даёте слишком много, но я так и не смог постичь Истину. Я, словно погружаюсь в пучину вод и выплываю из этой вселенской глубины опустошённым.
Я помню, учитель улыбнулся своей привычной для меня задумчивой улыбкой и произнёс:
Истину невозможно постичь, сынок, потому что она вечна и бесконечна, как вселенная.
Но почему же тогда боги постигли её? спросил я.
На то они и боги, сынок.
Но разве боги не те идеалы, к которым стремятся люди? Разве не обязанность богов передать нам, людям, всё, что они постигли?