В этом году зимой сильными снегами повредило теплицу, и Серго решил, что надо купить и поставить новую. Сейчас. Не потом, а сейчас. Он должен вернуться к ней и вырастить к осени причудливые новые сорта огурцов и помидоров. Решено! Надо сказать Эндзеле, чтобы отвезла его в соседний город на садоводческую ярмарку.
Эндзела, чуть приоткрыв занавеску, смотрела из окна второго этажа на отца. Он сидел на качелях и взгляд его то уходил в себя, то оглядывал огород, то поднимался к небу, то опускался к земле. Её сердце сжималось, она понимала, о чём думает отец. Эндзела отошла от окна, чтобы отец не заметил, что кто-то стал очевидцем его растерянности.
За завтраком Серго предложил: «А что если нам съездить в Низялак, вы по магазинам пройдётесь, а я на ярмарку схожу». Все решили, что можно и в город съездить. Когда у Серго спросили, а зачем тебе на ярмарку, он спокойно ответил, что хочет посмотреть теплицу. Он пошёл собираться. Родные наперебой стали говорить о том, что теплица не нужна, кто за ней будет ухаживать, ведь после больницы он останется в городе, да и работать в душном помещении будет нельзя. Эндзела разрешила все споры. Она тихо произнесла: «Это якорь для папы, понимаете. Он покупает теплицу для того, чтобы у него было будущее. Пусть покупает. Ему так будет легче». Спор улёгся сам собой.
Теплица была куплена. Операция прошла успешно. Но дальше всё было совсем не так, как Серго себе представлял. Ему сказали, что после операции, пока будет срастаться грудина, заживать шрамы будут боли. Это нормально. До полугода. Но прошло полгода, девять месяцев, а боли, хоть и не были такими явными, но всё равно были. Они погружали Серго в пучину страха, что всё идет не так, как должно, и что как раньше он уже никогда не будет себя чувствовать. Что смерть или немощь всё равно висят над ним. Страх начал поглощать сознание. Серго уходил в себя, стал не в меру раздражителен и груб. Особенно доставалось его жене Тамаре. Он перестал с ней нормально разговаривать, как будто она была виновата во всех его бедах. А Тами всего лишь стояла на страже его здоровья и старалась придерживаться рекомендаций, которые дали врачи. Но и эти аргументы не спасали женщину от грубых нападок мужа. Вся любовь, которая была между ними больше сорока лет, начала поглощаться бездной страха Серго.
Через год после операции Серго перестал быть похожим на себя. Он высох, сильно постарел, глубокие морщины прорезали его лицо. Особенно сильно выделялись морщины около рта, опустив его в вечно злобную гримасу. Он перестал нормально разговаривать. Разговор стал больше походить на лай. Да и само поведение повергало домашних в шок: Серго стал вести себя, как барин, которому все должны, и если что-то не выполнялось, то он изрыгал злобное и оскорбительное рычание. Отношения с Тами разладились совсем. Она ушла от него жить в летнюю кухню на их участке. Дети, навещая родителей, каждый раз пребывали в смятении: что делать? как помочь? Семья родителей рушилась. Та любовь, в которой выросла Эндзела с братом, погибала, та любовь, исполненный которой еще совсем недавно Серго говорил своей Тами: «Вах! Я бы на тебе ещё раз женился!»
Однажды, после очередных выходных Эндзела с мужем возвращались в город. Дато не выдержал: «Ты должна поговорить с отцом! Так дальше продолжаться не может! Ты посмотри, на кого он стал похож! Его словно демоны съедают изнутри! Надо что-то делать! Ты же его дочь, Эндзела!» Жена молча слушала мужа, она понимала, что разговор необходим. Но какие слова подобрать, чтобы отец услышал её?
Приехав домой, в глубокой задумчивости Эндзела бродила по дому. Слова мужа о необходимости разговора с отцом не выходили у неё из головы: «Надо Надо! Но какие слова? Как?» Эндзела по своей натуре была резковата и шла напрямую без дипломатии, но здесь она чувствовала, что так, как обычно, нельзя. Есть какая-то причина, почему так изменился отец. Она остановилась перед холодильником. Он был украшен фотографиями семьи и магнитами. Она стала разглядывать: на фотографиях с Нового года, ещё до операции, отец обнимал маму в окружении детей и внуков. Он улыбался, а на его лице почти не было морщин. «Вот! Вот что я сделаю. Эндзела сняла фотографию с холодильника. Я покажу ему эту фотографию, а потом покажу его в зеркале, и скажу, что вот здесь на фотографии это мой папа, а того, в зеркале, я не знаю». Идея ей понравилась. Она положила фотографию в сумочку.