не имеют того преимущества,
какое есть у нежного и слабого».
(Лао-цзы, китайский мудрец).
Кажется, я потерял сознание, провалившись в глубокий сон.
Очнулся я не скоро, во всяком случае ощущение времени стёрлось. Может быть, прошло всего одно мгновение, может быть, день или два, или несколько дней. Сон рассеялся, когда кто-то слегка прикоснулся к моему плечу. До этого момента я видел себя на вершине горы Су-шань, но только вокруг неё располагался не Шао-линьский монастырь, а монастырь Золотого Дракона.
Я видел, как я спустился с горы и вошёл в храм, где проводились богослужения. Вокруг в огромной зале курились благовония, создавая голубоватый дымок. Я пригляделся и увидел, что на богослужении присутствовали все преподаватели, с которыми мне довелось встретиться в течение своей жизни в монастыре.
Я видел серьёзное лицо учителя Ноу и сосредоточенное торжественное г-на Чонга настоятеля монастыря. Они все молились, сложив ладони вместе. Но среди них я не увидел моего Учителя и одновременно друга Мастера Циня.
Где же Мастер Цинь? спросил я у учителя Ноу.
Он ушёл, спокойно ответил мой Наставник по боевым искусствам.
Вы его похоронили?
Нет, мой мальчик, произнёс Учитель Ноу, Мастер Цинь является Посвящённым, а Посвящённые уходят тогда, когда сочтут нужным, они не умирают.
Как не умирают, был обескуражен я.
Посвящённые растворяют себя в пространстве. Каждый атом их физического тела находится под контролем их сознания. Поверь мне, это не под силу обычному смертному. В своё время твой учитель прошёл слишком много испытаний, прежде чем получить Посвящение.
Дальше всё куда-то ушло, я увидел перед собой того самого монаха-привратника с острой бородкой, который два раза приносил мне еду, когда я сидел под деревом возле монастыря Шао-линь. Он улыбался, хотя мне совсем тогда было не до смеха.
Я не мог понять, то ли я видел сон, то ли отделился от своего физического тела и отправился в свой монастырь, чтобы всё узнать о произошедших в нём событиях. А если это именно так, значит, я постиг ещё одну грань отделение от своего физического тела и путешествие в мирах. Некоторых монахов этому учат специально.
Меня зовут Ка-о-мин, представился улыбающийся молодой монах с острой бородкой.
Почему ты улыбаешься, Ка-о-мин? спросил я. Я вспомнил, что точно так же звали нашего повара из монастыря Золотой Дракон.
Потому что никогда раньше я не видел таких дураков, как ты, которые сидят двое суток под деревом в проливной дождь, подражая тем самым Великому Будде.
А где я сейчас нахожусь?
Конечно, внутри монастыря Шао-линь. Ты задаёшь глупые вопросы.
Ка-о-мин снисходительно посмотрел на меня:
Впрочем, ты потерял много сил, и тебе нужно восстановиться, прежде чем ты встретишься с нашим настоятелем.
Ваш настоятель сам хочет встретиться со мной? удивился я.
Монах кивнул:
Конечно, ведь ты тот самый монах, которому удалось сделать «прыжок леопарда».
А откуда ты знаешь? удивление моё росло с каждым разом всё сильнее и сильнее.
Ка-о-мин пожал плечами:
Странно, ведь во всём Китае таких, как ты, совсем немного, а отличные воины ценятся Императором. Почему же ты до сих пор не в его армии?
Потому что у меня другой путь, ответил я просто без обиняков.
О каком пути ты говоришь? спросил привратник.
О пути философии и целительства.
Вместо получения славы и почестей? Вместо возможности стать богатым?
Да.
Ка-о-мин развёл руками:
Воистину, странен и непонятен ум человеческий.
Затем он ушёл.
Помещение, в котором я находился было почти квадратным с белыми стенами и единственным окном. Через него можно было наблюдать всё, что происходило в окрестностях Шао-линя. Но меня в тот момент это мало привлекало. Я действительно был вымотан и ослаблен долгой дорогой и сидением под дождём. Моё тело требовало восстановления. В печи трещал огонь, поэтому в моей квадратной комнате было тепло и уютно. Я протянул руки к огню, чтобы согреться. Всё это время я лежал на очень толстой циновке, укрытый прочным одеялом. Я хотел расслабиться, уснуть, но в этот момент дверь моей комнаты раскрылась, и передо мной возник полноватый лысый человек невысокого роста, одетый так же, как и остальные монахи в шафранного цвета мантию. Он протянул мне миску с горячей похлёбкой.