Вселенная счастлива, когда счастлив каждый дух, населяющий её. С каждым из нас что-то происходит. Вот почему несчастье это болезнь, передающаяся от одного к другому, ибо на самом деле всё в этом мире взаимосвязано друг с другом.
Ночью облака над горой Су-шань немного рассеялись, и звёзды стали видны ещё ярче.
Я знаю, что в твоей вере самоубийство считается грехом. В моей вере это грехом не считается, потому что каждый человек рассматривается с позиций свободной воли, свободного выбора. Если он решил уйти, значит, таков его выбор. Японским самураям ничего не стоит покинуть этот мир, ведь каждый китаец, японец представитель жёлтой расы, принявший буддизм, знает, что материальное существование лишь временное пребывание духа в его ограниченном состоянии.
«Почему ограниченном?» спросишь ты.
А разве твой дух не скован телом, вынужденном страдать, вести борьбу за существование, куда-то бегать, хотя в этом беге нет никакого реального смысла? Духу изначально присущи Покой и Созерцательность, которые исчезают после того, как ты получаешь тело.
Тебе, будто бы, выдали ненужный кредит, с которым ты не знаешь, что делать, но понимаешь точно, что отныне твоя спокойная жизнь полностью закончилась.
Я пытался понять, каким образом Мастер Цинь оставил своё тело, но так ничего не смог осознать. Я поклялся себе, что обязательно разузнаю, что произошло в монастыре в моё отсутствие. А затем я увидел белый свет, мне стало как-то легко, свободно и беззаботно, будто, я был ленивым котом на печи.
Да, я сравнивал своё состояние полной безмятежности именно с состоянием кота. Коты довольно умные создания, склонные, скорее, за всем наблюдать со стороны чем ввязываться в происходящее.
При монастыре у нас было множество таких котов, одного из которых я запомнил. Его звали Чи-хэнь, что в переводе с древнего языка означает «наблюдательность». Мне кажется, мы с ним даже подружились; кот дарил мне свою ласку, позволяя гладить себя по бархатистой шёрстке, а я таскал для него из монастырской кухни молоко, сметану и всякую снедь, до которой Чи-хэнь был особенно охоч.
Белый свет был не слепящим, но я мог ясно видеть его, он был живым; я ничего не делал такого я просто растворялся в этом свете, дышал им, при этом совсем не чувствуя собственного тела. Я не ощущал холода, от которого совсем недавно не знал, куда деться.
Кажется, я стал засыпать и вспомнил одну притчу, рассказанную мне Мастером Цинем.
Притча о старом ленивце
Жил однажды в Китае человек, который очень много и упорно работал. Он садил рис, бамбук, затем ухаживал за всходами, содержал двух яков. Несмотря на упорный труд, уровень его жизни оставался средним.
И вот однажды один из его гостей, знавший, как тяжела жизнь этого человека, посочувствовал ему и подарил волшебные пилюли. Когда человек выпивал эти пилюли, то он расслаблялся, и ему становилось всё равно, что вокруг него. Почувствовав блаженное умиротворение, человек так расслабился, что закрылся в своём доме, веля своим слугам лишь приносить еду в положенное время.
Так он пролежал день, два, месяц, год. Хозяйство его пришло в запустение, а человека всё равно ничего не волновало кроме своего спокойствия.
Но однажды волшебные пилюли закончились, и человек вышел из своего ступора. Он был крайне удивлён и возмущён.
Кто так распоряжался моим хозяйством! воскликнул человек, когда я отсутствовал.
Ты сам, ответило ему его сердце.
В чём смысл этой притчи? спросил я Мастера Циня.
Не нужно ни в чём переусердствовать, и идти срединным путём, иногда расслабляясь, а иногда напрягаясь, чтобы чего-то достичь. Всему своё время, мой мальчик, ответил Учитель.
Глава 3
«Мудрость»
«Человек при рождении нежен и слаб,
при смерти твёрд и крепок,
Все вещи и растения при рождении нежны и слабы,
а при смерти тверды и крепки.
Твёрдое и крепкое это то, что погибает.
Нежное и слабое это то, что начинает жить
Сильное и могущественное
не имеют того преимущества,
какое есть у нежного и слабого».
(Лао-цзы, китайский мудрец).
Кажется, я потерял сознание, провалившись в глубокий сон.