Отец нервно передёрнул плечами:
Нет! Они останутся здесь! Пусть приобщаются к ведению хозяйства, во всяком случае, это пригодится им в будущем. Как ты считаешь, Мий-око?
Мою мать звали Мий-око, что означало «цветок красоты», я иногда ловила себя на том, что невольно любуюсь мамой, когда смотрю на неё со стороны. Она действительно чем-то напоминала цветок с её утончёнными манерами, скромностью и печальными глазами, наполненными любовью. Мама пожала плечами:
Я думаю, девочкам стоит посмотреть Киото, ведь в будущем им может не представиться такая возможность.
Отец промолчал, и я поняла, что он был согласен.
Эй, Оно-но, где ты! окликнула меня Хакира.
Она застала меня улыбающейся и хлопающей в ладоши. Я вообще была готова подпрыгнуть до потолка, если бы могла.
Чему это ты так радуешься?
В пятницу мы едем в Киото вместе с тётушкой!
В Киото?
Хакира округлила глаза от удивления.
Ты думаешь, отец отпустит нас?
Я закивала:
Да, отпустит, мама считает, что мы должны увидеть Город Благоденствия, пока у нас есть такая возможность. Пойдём, расскажем об этом Кимико.
Кимико моя младшая сестра, которая всегда отличалась большим любопытством.
Пойдём, она очень обрадуется.
Кимико едва оправилась от тяжёлой болезни, поэтому пищу ей готовили какое-то время отдельно от остальных членов семьи. Кимико действительно обрадовалась, как радуется маленькая птичка, которая впервые взлетела после долгого периода полной обездвиженности.
В Киото!
Кимико поцеловала сначала меня, затем Хакиру, радости её не было предела. На окне стояли фигурки из глины, раскрашенные яркими красками самой Кимико ещё до её болезни. Я посмотрела внимательно на эти фигурки в лучах заходящего солнца, они выглядели ещё загадочнее, ещё необычнее. Это был бог грома Райдзин и бог ветра Фуэдзин.
Тебе нравится? спросила меня сестра.
Очень нравится.
Я была заворожена увиденным.
Неужели ты сама это сделала, Кимико?
Сестрёнка закивала, она всегда энергично кивала, когда хотела убедить собеседника в чём-либо. И, вообще, она была очень смешной. Хакира открыла окно и грустно посмотрела на заходящее вечернее солнце, окрасившее дом и стены в оранжевый цвет.
А я бы не хотела ехать в Киото, произнесла она с оттенком печали.
Почему?
Некому будет смотреть за моим садом.
Но я всё равно видела и чувствовала, что Хакира на самом деле очень хотела поехать в Киото, потому что здесь, в деревне жизнь довольно скучна и обыденна, а тамв городе всё иначе. Город живёт своей внутренней жизнью, город наполнен яркими красками.
Просто, Хакира не верит в удачу из-за своей хромоты. Она, наверное, считала себя некрасивой, хотя это было не так, далеко не так. Она обладала ясными чувствительными глазами, и я до сих пор помню этот её добрый полный нежности и грусти взгляд, несмотря на то, что уже прошло столько лет, и у меня ничего не осталось от моей жизни.ничего кроме этого дневника.
Впервые я начала писать стихи, когда была наказана и закрыта в чулане. Помню, в тот день в наше поместье приехали дальние родственники, чтобы отметить День Поклонения Богу Луны Цукиеми. Я озорничала и по чистой случайности перевернула жертвенное блюдо для храма. Помню мама была очень сконфужена, а отец удручён из-за того, что подобное произошло прямо перед гостями. В мои времена это считалось неслыханной дерзостью.
Служанки увели меня в детскую комнату, и оттуда я слышала обрывки разговора.
Мий-око, пойми, происшествие это нельзя оставлять без внимания, говорил мой отец.
Но, ведь, Оно-но, она ещё совсем ребёнок.
И, тем не менее, она нуждается в наказании. Она должна научиться почитать Цукиеми, иначе бог разгневается на нашу дочь, и в жизни её оставит удача.
Так впервые я была заперта в чулане. Было ли это реальное наказание для меня? Возможно, тогда для отчаявшегося ребёнка оказаться в чулане среди веселья, которого он был лишён, явилось в действительности реальным наказанием. Однако, если б я знала тогда, как обойдётся со мной судьба, я приняла бы этот чулан за благо.
К тому же, я очень боялась темноты, а в чулане было темно.
Отпустите меня! Пожалуйста, отпустите меня! Я буду почитать Цукиеми! Это блюдо с рисом случайно выпало из моих рук.
Но никто не слышал меня.
И тогда в темноте я вдруг увидела светящееся существо. Я протёрла глаза, потому что боялась, уж не брежу ли я. Однако существо не исчезало.