Он перевел парализатор в веерный режим, чтобы накрыть разом всех голоногих, и шагнул вперед.
Значит так, старик. Ты мне рассказываешь все, что я хочу знать. И тогда я тебя не трогаю. Или не рассказываешь. Тогда трону. Но тебе это не понравится. Итак, первый вопрос
О, перебил его старик. Какой брутальный! Мне уже не терпится, он повернулся к толпе. Сладкие мои. Возьмите этот пирожочек. Только не бейте сильно.
Толпа заворчала и стронулась с места.
Ладно, сказал Антон. Раз не хочешь по-хорошему
Он поднял парализатор и выпустил веерный импульс.
Белые молнии заплясали по толпе, перескакивая с одного голоногого на другого. Кастраты завизжали, замахали руками. В пустых глазах некоторых зажглась злоба.
Упс, сказала Джен. У них же нервная система повреждена. Парализатор не действует.
Толпа взметнула вверх дубины и бросилась вперед.
Первых Антон отбросил кулаками, но тут же понял, что кулаки бесполезны. Голоногие вопили и лезли на него со всех сторон, отлетали в стороны и тут же лезли снова. Тогда он начали ломать им конечности, но они не унимались и ползли обратно, отталкиваясь локтями и коленями. Дубье у некоторых было с шипами, и кровь уже заливала глаза. Антон сам не заметил, как в руках у него оказался дробовик.
Первый же выстрел снес всех ближайших, превратив их головы в кровавое месиво. Голоногие на секунду замерли, потом взвыли и вновь бросились в атаку. Второй выстрел. Третий. Антон, оскальзываясь, шел по трупам, прокладывая дорогу. Там, у дверей, стоял, скрючившись и опираясь на трость, хозяин и с ненавистью смотрел на него.
Какой-то голоногий бросился на Антона сбоку и, урча, вцепился зубами в шею. Антон, не глядя, раздавил ему пальцами черепушку.
Сзади вдруг завизжала Джен.
С десяток голоногих повалили ее на пол и теперь рвали на ней одежду.
Зачем вам баба, уроды? поинтересовался он, подойдя ближе. У вас же ничего нету.
Самому настырному ударом ноги он сломал позвоночник. Еще двое отлетели с перебитыми шеями. Один попытался огрызнуться, и тут же его лицо превратилось в кровавый блин. Остальные разбежались.
Антон подал Джен руку.
Сама встану, буркнула она, пытаясь прикрыть лохмотьями груди.
Сбоку на нее накинулся припоздавший. Джен выхватила откуда-то из-под себя обрез и одним выстрелом снесла ему голову.
Скулящее и плачущее голоногое воинство расползалось в разные стороны, норовя проскользнуть мимо старика и выбежать из кабинета.
Старик тяжело вздохнул, уселся на бархатную табуретку и оглядел Антона.
Откуда ты взяла его такого сурового?
Где взяла, там больше нету, Джен в лохмотьях напоминала окровавленную полуголую нищенку.
И все же. Парень, скажи. Из какого ты круга?
Не отвечай, быстро сказала Джен.
Я вообще не понимаю, о чем вы говорите, сказал Антон. И вопросы здесь буду задавать я.
Джен хмыкнула.
Не трудись. Он все равно ничего не скажет. Важного он не знает. А на все остальное у него блок стоит. Он же пешка. Чиновник девятого уровня. Нам нужны хозяева постарше. Я права, Сладкий?
Умная девочка, усмехнулся старик. Но кое-что я все же могу тебе сказать. Я могу сказать, что хозяева постарше сделают с тобой, когда поймают. Сперва они отдадут тебя своим слугам, и слуги будут драть тебя метровыми елдаками очень долго, снова и снова. А когда твои дыры превратятся в кровавое месиво, тебе вспорят живот и запустят туда наших маленьких насекомых. И они начнут там жить и размножаться, и медленно выгрызать твои внутренности, снизу доверху, подбираясь к мозгу. И когда они до него доберутся О! Тогда начнется самое интересное. Они
Джен сдернула со стены палаш, шагнула к старику и одним ударом снесла ему голову.
Эй! вскричал Антон. С ума сошла?
Он все равно бесполезный кусок дерьма, пробормотала Джен.
Тело старика сползло с табуретки.
Голова откатилась к стене и остановилась, покачиваясь.
Впрочем, кое-что полезное от него еще можно добиться. Смотри.
Голова вдруг дернулась. Плоть на обрубленной шее вспучилась, разошлась в стороны, выпустив наружу что-то длинное и белесое.
Двадцатисантиметровая многоножка застыла, подняла верхнюю часть туловища, поведя жвалами. И стремительно бросилась прочь.
Джен глухо вскрикнула, подскочила к насекомому и ударом сапога раздавила уродливую голову. Многоножка пискнула и застыла.