Кофе остыл, последний глоток показался неприятным.
Ты прекрасно знаешь, что я всегда тебя хотел.
Это было давно.
Ну и что? возразил он. До сих пор тебя хочу.
Последнее было неправдой.
Нынешняя Антонина Максимовна не вызывала желаний, к ней ощущалась только жалость.
Хочу, повторил Волков, не зная, зачем.
Не ври.
Не вру.
Врешь.
Зачем мне врать?
Не знаю.
И я не знаю.
Тебе видней.
Слова летели с разных сторон, горошинами падали в одну и ту же воронку.
Нина, я тебе еще сто лет назад предлагал потрахаться, добавил он. Да только ты не соглашалась. Сейчас пришел момент.
Момент?
Да. Тебе нужны мужские гормоны и я тебе могу их дать.
Юрка, ты шутишь.
Шучу, шучу, подтвердил Волков. Извини за глупую шутку.
В самом деле, подобными вещами можно было лишь шутить.
А мне показалось, не шутишь.
Не шучу.
Или шутишь?
Или шучу.
А я не знаю, шутишь или не шутишь.
Горошины не останавливались, смысл наполнялся содержанием.
Кажется, Антонина Максимовна сама не понимала, что ищет в его словах.
Волков почувствовал, что шутки в сказанном меньше, чем когда бы то ни было.
Раз показалось, значит не шучу. Потому что
Значит, не шутишь, сказала она и слегка порозовела. Ладно, я согласна. Лечи гормонами
Последнее воспринималось игрой.
Ну и когда же Будем тебя лечить?
Когда угодно. Я ж на работу не хожу. И месячные у меня прекратились, ничего не страшно.
Можем поехать хоть прямо сейчас.
А ты что, можешь отлучиться с работы?
Вопрос прозвучал серьезно.
Я могу на нее вообще не возвращаться, ответил Волков. Я замдиректора по очень важным вопросам. Меня никто не контролирует от звонка до звонка.
Сегодня не получится. Подругу в гости жду, придет показать нового ухажера. Надо приготовиться.
Тогда завтра?
Ну давай завтра.
Игра заводила все дальше.
Куда подъехать? Ты где живешь?
На Герцена.
Это где? Не знал, что есть такая улица. Везде только всякие Валиди, Гафури, Нигмати, Янаби, кто там еще? Удивляюсь, как в этот башкирский сброд затесался наш Пушкин и до сих пор цел, хоть и в самом центре.
Волков не страдал излишней любовью к людям, а пиетета к местным деятелям культуры и вовсе не испытывал.
У черта на рогах. В Черниковке. Сюда ездила в «Медилаб» на платные анализы.
Найду. Какой номер дома, к которому часу тебе удобнее?
А можешь подъехать к «Будь здоров» к четырем?
Что такое «Будь здоров»? Фитнес-центр?
Антонина Максимовна сыпала названиями, которых он никогда не слышал.
Платная клиника в Зеленой Роще. У нас в районке не врачи, а коновалы. Завтра записалась на прием, пятнадцать тридцать.
Хорошо, подъеду, куда надо, к шестнадцати часам, навигатор выведет. Но
Волков, кажется, опомнился.
Перебрасываться словами было легко, итог мог оказаться необратимым.
В спокойной жизни вряд ли следовало что-то менять.
Мост еще не рухнул, все можно было спустить на тормозах.
Но мама твоя не будет против? что к тебе явится новый врач?
Оптимальным казался вариант, когда все рассосалось бы по внешним причинам.
Мама сидит в своей комнате, в мою жизнь не лезет. Она нам не помешает.
II
1
От «Будь здорова» они ехали молча.
Белые стрелки на приборных шкалах замерли, новенький «Гелендваген» катился бесшумно.
Звучала ре-мажорная месса Сальери.
Антонина Максимовна сидела, слившись с коричневой обивкой салона. Вероятно, ей было не по себе от задуманного.
Хотя ничего особенного не предстояло.
Все разделились на женщин и мужчин лишь для того, чтобы время от времени соединяться.
Без этого терялся смысл жизни.
То, что они договорились по-деловому, без Пушкинских вздохов и Цветаевских всхлипов, было естественным.
Двадцать первый век ускорил темпы, сжал время; ходить галсами не осталось возможности.
Впрочем, последние размышления грешили излишней глобальностью.
Прикосновения нескромной частью тела к горячему животу лаборантки остались в несуществующем прошлом; да и лаборанткой Антонина Максимовна перестала быть.
Их вела практическая необходимость: ей требовалось лечение, он предложил свои услуги.
Каждый выбирал для себя.