Такой туши я никогда в жизни не видел, как и столь омерзительной физиономии, какой Господь Бог умудрился наградить человека.
Все они молча уставились на меня, а великан расплылся в ухмылке. Большой Джордж дернулся, но я успел раньше выхватить из-за пояса мой кольт 45-го калибра. Улыбка на лице великана застыла, а я сказал:
— Значит, ты и есть Билли Басси.
Он впился в меня взглядом, и, будь у меня в руках нечто другое, а не 45-й калибр, он бы прыгнул на меня, да и сейчас он явно прикидывал — открою я стрельбу или нет и не промахнусь ли.
Старик Харт сдвинулся с места, подкатив кресло-каталку на фут вперед.
— Ты собираешься стрелять в кого-то, сынок?
Я даже не взглянул на него. Я никого из Хартов не видел. Я смотрел только на громилу в центре.
— Я могу уложить всех шестерых, папочка, — откликнулся я.
— Нас много, сынок. Кто-то один уж точно справится с тобой.
— Верно, папаша. Но не забывай, ты будешь первым. Как ни крутись, первая пуля на нашей милой вечеринке — твоя. И прежде, чем вы справитесь со мной, четверых я сделаю точно, а скорее всего, прихвачу еще двоих. А пока я разделаюсь с этой большой кучей дерьма. — Помолчав, я добавил: — Ну, так как?
— Зависит от тебя, сынок.
— Ну да, — согласился я. — Так я и думал. — И, не спуская взгляда с лица Билли, я сказал: — Иди сюда, Кэролайн.
Я увидел, как она вздрогнула, напряглась и бросила украдкой взгляд на отца.
— Ты ничего не выиграешь, взяв ее в заложницы, сынок, — мгновенно прореагировал старик. — Тебе никуда не деться.
Все это порядком мне поднадоело. Я устал, и меня мутило от их разговоров. Я дал им возможность вдоволь полюбоваться моей кривой презрительной ухмылкой.
— Ты кое-что не учитываешь, папаша.
Прежде чем ответить, он помолчал.
— Неужто? Я так не думаю.
Я сознательно затянул паузу и сказал:
— Может, я вовсе не случайно очутился здесь, папаша, Может, я специально направлялся сюда и собираюсь доставить вам массу неприятностей.
Я услышал, как кто-то с силой втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Чтобы не вселять в них напрасные иллюзии, я, чуть отведя в сторону кольт, позволил им увидеть, что мое оружие — в полной боевой готовности и я легко отправлю в долгий путь в никуда первого, кто позволит себе неосторожное движение.
— Иди сюда, Кэролайн, — повторил я, и она, не оглядываясь, подошла ко мне.
Протянув назад руку, я на ощупь открыл дверь и подтолкнул Кэролайн к выходу. Но у дверей высился горой Билли Басси. У него было жесткое застылое лицо, заросшее недельной щетиной, которую прорезали лишь узкие щелки глаз. Их выражение не сулило ничего хорошего. К тому же в глазах великана светилась откровенная насмешка. Было ясно, что в любом месте, где ему доводилось находиться, он неизменно бывал самым большим, самым сильным и вообще самым-самым непревзойденным. И теперь он потешался надо мной, оценивая обстановку с высоты своих шести с половиной футов — тем не менее он еще считался со мной, потому что 45-й калибр уравнивал наши шансы.
Наконец он заговорил. Голос его был странно писклявым для столь огромного человека.
— Я собираюсь убить тебя, парень, — заявил он.
Я кивнул:
— Позже я предоставлю тебе такую возможность. Сначала я должен заняться делами.
Я двинулся к двери, но не мог уйти, не выпустив последней ядовитой стрелы.
— Билли, — сказал я, — ты и выше и сильнее. Но у меня есть то, чего нет у тебя.
В тишине он удивленно спросил своим странно высоким голосом:
— Что именно?
Вот теперь я позволил себе совершенно гнусную ухмылку.
— В свое время поймешь.
Кэролайн ожидала меня. Закрыв за собой дверь, я повернулся и подошел к ней. Стоял густой мрак. Но я знал, что она улыбается.
— Они пойдут за тобой, — предупредила она.
— Ага. Но свет им бьет в спины, а у меня 45-й калибр. Задних дверей тут нет. Нет, милая, они будут сидеть и ждать.