Они обхватывали долину сплошным непроницаемым кольцом, словно держа ее в тесных материнских объятиях.
Черт бы их побрал! Горы могут раздавить тебя на месте!
Высота и расстояние были обманчивы; создавалось впечатление, что ты находишься на арене какого-то гигантского естественного цирка. Я невольно усмехнулся, потому что определенным образом так оно и было. Я стоял на арене амфитеатра, а за мной тянулись клетки с хищными зверями, которые только и ждали, когда их выпустят на арену.
Солнце клонилось к закату, и половина этой чаши погрузилась в тень, но освещенные склоны слепили расплавленным золотом.
Красиво, подумал я. В самом деле красиво. Неплохое местечко, чтобы покончить счеты с жизнью...
Я не столько услышал, сколько почувствовал за спиной чье-то присутствие. Слегка повернувшись, словно продолжая рассматривать горы, я на несколько секунд застыл на месте. Шевеление повторилось, но я переместился так стремительно, что существо в кустах не успело и пискнуть, когда я зажал ему рот.
Я вытащил его на открытое место и не удержался от смеха, увидев большие вытаращенные глаза, которые, казалось, были, как и кожа, покрыты мурашками от страха.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Трамбл, — после долгой паузы с трудом выдавил он.
— Значит, Трамбл Кэхилл, — повторил я, отпуская мальчишку, который видел, как я спускаюсь с неба.
— Ты... ты убьешь меня?
Я ничего не ответил.
Он уставился в небо.
— А ты не... — и тут горло его схватило спазмой ужаса, — ты не заберешь меня... туда, наверх?
Я мог бы попугать его, но предпочел рассмеяться — лишь таким образом я мог привести мальчишку в чувство. Естественно, когда смех идет от души, это сразу чувствуется.
Он опустил руки, которыми закрывал лицо, расслабился, и в его глазах появилось осмысленное выражение. Уголки рта растянулись в улыбке.
— Я видел, откуда ты появился.
— Знаю.
— Как ты это сделал? — В голову ему пришла очередная мысль, и, насторожившись, он отодвинулся от меня. — Слушай, а ты человек?
— В полной мере.
Успокоившись, он настойчиво повторил:
— Скажи, как ты это сделал?
Не без усилий, но наконец я ему все растолковал. Я описал ему бескрайние просторы небосвода и людей, которые существуют в том пространстве. Он припомнил, что несколько раз видел огромных рокочущих птиц, проплывавших над его клочком земли, и еще ему довелось в случайном журнальчике видеть картинку машин, предназначение которых он совершенно не понимал.
Но мальчишки остаются мальчишками, и их воображение способно представить себе все, что угодно. Он смотрел на меня, как на человека, спустившегося с Луны. Когда я закончил объяснение, глазенки его разгорелись, и я понял, что обрел друга. Пусть маленького, но настоящего друга.
Выслушав меня, он долго молчал, а потом в глазах его появилась печаль, напомнившая мне Кэролайн.
— Если все как ты говоришь, так это здорово! Жаль, что ты никогда больше этого не увидишь.
— Я-то увижу.
Мальчишка замолчал. Он смотрел на меня, не отводя глаз, но продолжал молчать.
Дав ему время прийти в себя, я спросил:
— Что случилось с Чиггером?
Юный Кэхилл облизал губы и поковырял носком землю.
— Они его выкурили. Как и остальных.
— Кто они?
— Похожие на тебя.
— Трамбл... все люди похожи друг на друга.
— Но не ты. Ты похож на тех, других.
— Как они выглядели?
Он снова поковырял траву.
— Одежда без дырок. Высокие сапоги. И еще у них были штуки. Много.
Выражение, с которым он произнес это слово, меня удивило.
— Что за штуки?
— Ты сам знаешь. Просто штуки. Направят на тебя такую — и с тобой покончено.
Я ничего не понимал.
— Оружие?
— Да не оружие. Штуки. Раздавался звук — и тебя убивало.
Я прислонился к дереву.
— Ты уверен, что тут ни у кого нет телевизора?
— Чего?
— Ладно. Забудь.