Вам ясно?
Мы оба кивнули.
— Если возникнет хоть какой-то намек, что вы пытаетесь надуть нас... любой намек, как вы понимаете, — и все умрут, а мы прикинем, как действовать дальше. Не стоит нас недооценивать. И не рассчитывайте, что мы не сделаем того, что обещаем. Это ясно?
— Ясно, — сказал я.
— Вы двинетесь в обратную дорогу... — он взглянул на часы, — через два часа. Фар не включать. Ехать медленно. Позаботьтесь, чтобы за вами не стоял столб пыли, и вообще не пытайтесь привлечь внимание. К рассвету вы будете на месте аварии. Времени, чтобы выполнить то, чего от вас ждут, будет более чем достаточно. — Он посмотрел на Кэрол и перевел взгляд на меня. — Есть вопросы?
Я кивнул.
— Есть. Относительно тел в машине.
— Бросьте их там.
— Стервятники могут опередить нас.
Это до него дошло. У него дернулась щека.
— Если они вывалились из машины, засуньте их обратно. Стервятники охотятся при помощи зрения.
— Понял.
У него опять задергалась щека.
— Уж очень вы заботитесь о нашей безопасности.
— Естественно, — откликнулся я. — Я не хочу, чтобы у моих друзей были неприятности.
Я улыбнулся. Легко и от всей души. Только старик понимал, что за этим кроется.
— Вы возьмете джип. Наш пожилой друг покажет вам, как выбраться отсюда.
— В этом нет необходимости.
— Отлично, отлично. Я крепко рассчитываю на вас, мистер мэр.
Никто больше не издал ни звука. Снаружи доносилось лишь шуршание ветра на коньке крыши. Кэрол слегка поежилась, и воцарилась мертвая тишина.
* * *
— Вот тут мы свернули, — показала она. — Дорога тянется еще на несколько сот футов, а дальше придется идти на своих двоих.
Я остановил джип перед поворотом и взглянул на нее. Кэрол подставила лицо первым розоватым лучам рассвета, и было видно, насколько она измотана. Измотана и подавлена. Она не проронила ни слова с той минуты, как мы покинули дом старика, и теперь в ее голосе чувствовалась глубокая апатия.
— Но придется ли нам?.. — неожиданно заговорила она.
Почему-то она слабо улыбнулась, и в глазах ее, устремленных на солнце, блеснула подозрительная влага.
Она повернулась в мою сторону, криво усмехаясь.
— Я думаю, этого не произойдет. Но я... я не могу осуждать вас.
— Выражайся яснее, малышка.
— Что вас заставляет?
— Что? — Я сдвинул на затылок шляпу и протер глаза от пыли. — Давай предположим, что я пошел на это из обыкновенного благородства. Из-за любви к соотечественникам.
— Та еще любовь. Мы вернем деньги, и все будут убиты. Куда разумнее, если вы доверите мне их доставить, а сами исчезнете.
— Тебя все равно прикончат.
— Но их поймают. Хоть что-то... — Она опустила глаза, на которые навернулись слезы. — Но вас это не касается.
— Еще как касается, радость моя. Еще как!
— Почему? — сдавленным голосом спросила она.
— Ты кое-что не учитываешь. Преступление задумано самым лучшим образом. — Я позволил себе короткий смешок. — Я мог бы пристукнуть тебя, взять капусту — и пускай парни убивают хоть всех. Остается сунуть твое тело в разбитую машину к тем двоим, и все будет смотреться совершенно логично. Я спрячу наличность в какую-нибудь дыру, где она пролежит годик-другой, и, когда все стихнет, вернусь и заберу. К тому времени всю эту публику переловят, отдадут под суд и... поджарят, вот и все.
— И вы это сделаете?
— Я подумывал.
Кэрол смотрела на дорогу. Джип стоял на месте. На лице девушки было удивленное выражение, и я заметил, как напряглись ее плечи и побелели костяшки сплетенных пальцев.
— Неужели сделаете? — повторила она.
Я кивнул.
— Мог бы.
Но я не шевельнулся. Я сидел рядом, лениво развалившись и продолжая улыбаться.