Она неохотно оторвала лоб от прохладного стекла и оглянулась.
Парень. Очень симпатичный. Он стоит близко, почти вплотную, и смотрит на неё, улыбаясь одними глазами.
Глаза ярко-синие, в обрамлении тёмных-тёмных пушистых ресниц. И брови у него тёмные-тёмные и широкие, сросшиеся на переносице. Короткая стрижка, и никаких-таких модных сейчас бакенбард.
Повеяло от него почему-то прохладой.
И пахнет очень по-мужски
Вот это да! сказал он весело.
Она тут же внутренне собралась и ответила жёстко:
Проходи дальше.
Ну уж нет! засмеялся парень.
Смеялся он легко и широко, в глазах играло лукавство почти насмешка и руки он поднял как будто сдаваясь.
Теперь уж я точно никуда дальше не пойду останусь с тобой на веки! Пойдёшь за меня замуж?
Она опешила и приоткрыла рот.
ты что, не в себе? Или заняться больше нечем?
Нечем, нечем, ещё веселее засмеялся он, энергично двигая головой из стороны в сторону. Всё сделано. Училище закончил, распределение получил. Отпуск догуливаю, скоро в часть ехать. Теперь вот жену себе ищу. Кажется, нашёл, и он снова заулыбался только одними глазами.
Ей очень захотелось до него дотронуться, даже ладонью по щеке провести.
«Господи, я, что ли, не в себе уже? Это что такое! А ну, стоять!»
Парень же, словно уловил её движение. Протянул к ней руку и прикоснулся ко лбу.
Она не уклонилась.
Убери морщинки.
И принялся разглаживать какие-то мистические морщинки у неё на лбу.
Куда едешь? В Пушкин? Я тоже.
Потом был Пушкин, бесконечное движение по парку, свежая прохлада в тени деревьев, тёплая вода в пруду, запах пыли на дорожках и хвои между овражками, какие-то бессмысленные разговоры, заледеневшее мороженое и смех, смех, смех
Полутёмный подъезд и тусклая лампочка запах немытой лестницы и бродячих кошек она прижата спиной к стене и через тонкую ткань кофточки чувствует все её ухабы.
Его губы, кажется, втягивают её в какую-то бездонную, тёмную, но такую сладкую дыру, в которую она и сама очень хочет втянуться.
Её губы устали, опухли и горят, но он не даёт им передохнуть она и представить себе не могла, что так долго сможет не дышать
Пахнет от него свежей, тёплой пылью, политой грибным дождичком. И это до умопомрачения конфликтует с запахом немытой парадной.
А его руки легко гладят её лицо, плечи, обнимают за талию, прижимают к себе, и она ощущает всем своим существом, что он нежен, заботлив только губы впиваются грубо и ненасытно.
«Ему можно верить», чиркает мысль. И это последнее, что сможет потом она вспомнить.
У неё кружится голова
Внезапно она очнулась кофточка расстёгнута, его губы бродят по её обнажённой груди, а руки настойчиво пытаются снять с неё трусики.
«Я не справлюсь с ним, как-то вяло, совсем даже не испугавшись, услышала она свою мысль, бесполезно. И кричать бесполезно никто и не дёрнется».
Давно была глубокая ночь.
А его руки всё тянули трусики вниз. Он дышал прерывисто и не отпускал её грудь.
«Присосался как пиявка, так же вяло и совсем уже безразлично подумала она. Ну и пусть»
Ты что, мёртвая? вдруг дошёл до её сознания его натужный шёпот.
По-видимому, он не первый раз задавал ей этот вопрос. Парень смотрел на неё и больно шарил в трусиках пальцами.
«Да, я умерла» прозрачно подумала она.
И опухшими, горевшими от его сладких поцелуев губами еле прошептала:
Мне всё равно.
Парень ещё прижимал её к стене и продолжал перебирать пальцами там, внизу, но как-то уже неуверенно.
И вдруг выдернул руку и зло прошипел:
Ну и чёрт с тобой!
Потом упавшим, тоскливым голосом, добавил:
А ведь нам так хорошо могло бы быть
Повернулся, и качнувшись как пьяный, вышел из парадной.
Стукнула входная дверь.
Она медленно сползла спиной по колючей от потрескавшейся краски стене и жёстко шлёпнулась попой на холодный, цементный пол. Этот пол привёл её к настоящему. Появилось смутное понимание присутствия окружающего её пространства. Снова завоняло кошками и немытым полом. Замызганная лампочка, казалось, ехидно подмигивала ей. И полумрак постепенно стал проясняться.
«Что обо мне подумает тетя Шура?» в ужасе подумала она. Это была первая живая эмоция и мысль.
И вслед за ней другая: «Нет, не умерла я».