3
С рождением ребенка и стремительным карьерным ростом супруга у Валерии появилось много разных табу, и она всегда легко следовала этим заповедям: не оставлять грязную посуда на столе нужно быть всегда готовым к непрошеным гостям; нельзя позволять Оливии смотреть мультики больше пятнадцати минут в день это плохо скажется на ее умственном развитии; нельзя отвечать на звонок, если номер телефона неизвестен, это могут быть назойливые журналисты, пытающиеся навредить Джону; возвращаться домой до одиннадцати часов вечера ты семейный человек. Но сегодня эта система координат дала сбой, и когда Валерия съехала с хайвея на узкую улочку, часы показывали четверть двенадцатого.
Я провинилась, меня нужно наказать, с улыбкой на лице проговорила Валерия, увеличивая громкость радиоприемника. «Битлз» настойчиво просили ее позволить этому случиться.
«Let it be, let it be, let it be, let it be. Yeah, there will be an answer, let it be3», пела ливерпульская четверка, и Валерия одними губами подпевала им.
В первые годы их брака, когда им с Джоном пришлось жить в доме его родителей, они частенько позволяли себе играть в разные игры. Она надевала латексный костюм кошки, красила губы красной помадой и черным фломастером рисовала на щеках эротичные усики, а он залезал на подоконник и, испуганно тараща глаза, молил ее вернуть его на землю. Она грациозно взбиралась наверх и, подхватив его под руку, плюхались на мягкую кровать, где он покрывал ее поцелуями. В такой вечер она была сексуальной женщиной-кошкой, его надеждой и спасением. Но иногда и ей приходилось молить его о помощи или даже пощаде. В такие вечера она была прикована наручниками к кровати, а Джон, изображая маньяка, зловеще щелкал у нее перед лицом своим ремнем, а иногда даже угрожал дулом пистолета. Каждый раз, когда холодный металл касался ее возбужденной кожи, у нее перехватывало дыхание, она стонала и звенела браслетами, извиваясь перед ним так, точно под ней были раскаленные угли. Тогда эти сексуальные фантазии были яркими вспышками их интимной жизни, которой, как была убеждена Валерия, суждено расцвести по-настоящему, стоит им переехать в свою новую квартиру. Но в двушке с потрясающим видом на город и бескрайний залив место для этого реквизита нашлось только на антресолях, а потом родилась Оливия.
«Наручники были ли бы сейчас кстати», подумала Валерия, от возбуждения прикусывая губу.
Но от ее сексуального настроя не осталось и следа, едва она свернула на их улицу. От дома медленно отъезжал старенький шевроле Нормы. Либо что-то стряслось, либо свекровь слишком далеко зашла в своей практике внезапных визитов.
Джон выходил из детской спальни, когда Валерия закрывала дверь.
У меня села батарейка на телефоне, как Ливи?
Удобно, правда? Почему она не садится у тебя тогда, когда ты мне названиваешь по пять раз на дню? пробурчал Джон, наливая в бокал виски. С Ливи все хорошо, я просто заходил ее поцеловать.
Валерия уже давно перестала обращать внимания на колкости супруга, а потому из его речи она услышала только то, что с ребенком все в порядке. И это было самое главное. Ее дыхание снова стало ровным.
Норма снова случайно проезжала мимо или появился какой-то повод? спросила Валерия, наливая себе в бокал коньяк.
Мама сидела с Ливи. У меня новый клиент Каролин Говард. Завтра она будет во всех новостях.
Можно подумать, это первое такое дело в твоей практике.
Нет, но все же, ответил он. Почему ты так долго?
Валерия бросила беглый взгляд на часы легкое волнение вновь забурлило в венах. Так, наверное, и должны себя чувствовать нашкодившие подростки, нарушая комендантский час. Одно «но»: она уже давно не подросток и перед ней сидит не взволнованный отец, а уставший муж. Джон смотрел на нее поверх своего бокала, и взгляд его был скорее пустым, чем встревоженным или недовольным. А с чего она взяла, что он должен был волноваться? Она же взрослая женщина, а не несмышленое дитя, движимое всплеском гормонов.
Ревнуешь? спросила Валерия, делая глоток из своего бокала.
Вэл, я рад, что у тебя хорошее настроение, но мне сейчас не до игр. Что-то случилось?
Смотря как к этому относиться, сказала она, усаживаясь в кресло напротив него. Ронда рассталась с Питером.
Джон ухмыльнулся, издав странный звук, похожий на фырканье. Допив содержимое своего бокала, он встал и налил еще.