Ты хорошо знаешь эти места? спросил Мирошников.
Я здесь родился, и долгое время охотился в этих краях. Но есть одна проблема, чтобы уйти в Калтайское урочище, нужно перебраться через Шиманское болото. У нас нет еды, а с вашими наганами много не наохотишься.
С чего ты взял, что мы пойдем вместе с вами? спросил Мирошников, вы помогли нам переправиться, за это благодарим. Все, на этом пути наши расходятся.
Михеева озадачило категоричное заявление, но, не подавая вида, что удивлен, он ответил:
Что ж, вольному воля, разве мы настаиваем, идите, куда шли, а у нас свои планы.
Какие могут быть планы у убежавшего из-под ареста красноармейца? Если только найти «берлогу», да схорониться, съязвил Мирошников.
Вы за нас-то не переживайте, о себе подумайте, как без еды по болотам и тайге придется плутать.
Ну, допустим, еды у нас хватит на несколько дней, похлопал по мешку Берестов, а вот если вас с собой возьмем, чем дальше будем кормиться, ума не приложу, ведь нас будет четверо.
Макар пристально вгляделся в Илью и призадумался. «Я точно не поведу их к пещере, не хватало выдать такое надежное укрытие. Если этот беглый красный хорошо знает местность, наверняка у него тоже есть подходящее место».
Удивительно, что Михеев Илья в этот момент думал о том же и не собирался вот так, сразу вести незнакомых людей в ту же пещеру на утесе.
Ты упомянул об облаве, по-твоему, где чекисты сосредоточат основные силы? спросил Макар Михеева.
Тайга не город, чтобы перекрыв все дороги, устроить облаву. Невероятны и засады на такой обширной территории: с юга на север тянется Шиманское болото, и перейти его смогут только знающие люди, а в сторону Томска тянется тайга, и выставить в определенных местах посты, нет никакого смысла. Остается поджидать нас в Михеевке или на главных тропах, выходящих их тайги. Ориентировки на нас разошлют везде, например, в Новосибирск, где осталась моя семья, Илья глубоко вздохнул, вспомнив о родных.
Ты сейчас там живешь? спросил Макар.
Да. Я бы сейчас многое отдал, чтобы быть вместе с родными.
Почему ты стал неугоден своему начальству, за что тебя арестовали?
Я, капитан Михеев порою был слишком прямолинеен, и умею ценить дружбу, потому, доверившись одному скоту-энкэвэдэшнику, в звании старшего лейтенанта, попал в неприятную историю, сплюнув на траву, ответил Илья.
О какой дружбе ты говоришь, и кто такой этот чекист?
Я спешил в Михеевку, чтобы предупредить своих родных и близких мне людей о готовящихся арестах, но, к сожалению, опоздал, их уже арестовали по приказу моего знакомого из Томского НКВД.
Петр, зная о ком, говорит Илья, наивно произнес:
Может, Мишку и его отца отпустят, они ведь ни в чем не виноваты. До каких пор можно их мучить?
Так же, как и четыре десятка михеевских, они тоже ни в чем не виновны. Нет, Петро, это не простые аресты, а целенаправленная акция по очистке нашего общества. Боюсь, что Михаила и его отца они никогда не отпустят, слишком тяжелое обвинение им предъявил Романов
Романов?! перебил Михеева удивленный Мирошников, эту фамилию ему приходилось слышать неоднократно. Если конечно, это тот Романов, которого он подстрелил в двадцатом году, когда они с Егором Коростылевым пробирались в Калтайский бор, уходя от преследования красноармейцев.
Да, этот гад служит в Томском НКВД на должности заместителя начальника оперсектора и когда-то он был моим другом. Романов воспользовался моим доверием и донес своему начальству, что я являюсь родственником Михаилу Коростылеву.
У Макара учащенно забилось сердце, когда он услышал фамилию своего давнего, боевого друга Егора Коростылева и его сына Михаила. Но, чтобы не выдать свое удивление, он спокойно спросил:
А кто такой, твой родственник Миша и за что его арестовали?
Мы друзья с самого детства и Миша теперь женат на моей родной сестре. Арестовали его с отцом за прошлое, когда-то Егора обвинили в связи с повстанцами, и он дважды сидел по этому обвинению в лагере.
С какими повстанцами? спросил Макар, делая вид, что слышит об этом впервые.
В двадцатом году крестьяне на левом берегу подняли восстание против соввласти, Егор участвовал в нем
А Миша? перебил Мирошников.
Я хорошо знаю Мишу, он точно не принимал участие в восстании, его не судили, нелегкая обошла его стороной.