Поставив вещевой мешок на лавку, Илья решил пройтись по деревне и разведать обстановку.
Подождите меня, я скоро приду.
Илья, не ходи, сердцем чую, беда будет, остановил его отец.
Я командир Красной армии, они должны объяснить мне причину ареста моих родственников.
Должны, да не обязаны, важно произнес Тимофей, а то ты не знаешь, кем для власти приходятся Коростылевы, их вечно бунтарями считают, вспомни, Егор, отец Мишки участвовал в Колыванском мятеже. Не ходи сынок, добром это не кончится. И ты Лушка успокойся, не рви себе сердце. Знала за кого выходишь, теперь уж терпи. Пойдемте в дом, чего за порогом стоять.
Да что ж такое творится-то, всплеснула руками мать Ильи, за что на нас такие напасти? У Наталки на той неделе парня забрали, теперь вот и до Луши дело дошло
Какого парня? удивился Илья.
Да нашелся тут один такой, Сергей Баженов, прилип к нашей Наталке, жениться хочет, да вот беда, забрали его с бухгалтером из нашей конторы.
Кто забрал? нахмурившись, спросил Илья.
Начальник из Топильников их арестовал. Мужики говорят, что он и там троих арестовал. За что?
Кабы они знали за что. Ночью по-тихому нагрянули, взяли парней и в местную тюрьму посадили. Мужики наши в Топильники ездили, тамошний начальник НКВД им сказал, что арестованных уже в Томск отправили. А я так себе кумекаю, наш председатель захотел от Степана Коростылева избавиться и написал на него донос, вот его и арестовали и прицепом его друга бухгалтера Сергея Баженова.
Вот оно в чем дело Значит, я не ошибся, когда в Томске в управление заходил, там арестованный парень мне знакомым показался. Стало быть, это и был бухгалтер.
Ты видел Коростылева Степана?! воскликнула Лукерья, а Баженова Сережку не видел?
Илья отрицательно замотал головой и посмотрел на младшую сестру. Наталья, не сдержав слез, ушла в другую комнату.
Ладно, успокойтесь, я после обеда побываю в Топильниках и разузнаю, что к чему.
Сынок, ты, когда нам с отцом внучат привезешь? переходя на другой разговор, спросила Клавдия Семеновна, проводив печальным взглядом младшую дочь, а то ведь Никитку почитай пять лет, как не видели, а теперь уже и Митя народился.
Скоро мама, скоро. Вот получу квартиру, даст начальство большой отпуск, и обязательно все вместе приедем.
А как там Марьюшка живет, управляется с двоими? спросила мать.
Все хорошо мам, я помогаю ей, деньги с продуктами высылаю.
А Степа мой, хорошо учится? А то ведь в письмах ничего не пишет, поинтересовалась за сына, Лукерья.
Луша, он молодец. Нормальным парнем растет, смышленым, образованным.
Когда в Новосибирск поедешь? спросил отец.
Через пять дней уже должен отметиться в комендатуре. Знал бы конкретно, на чем доберусь до города, глядишь, задержался бы на день-другой.
Так может, по тайге побродим, как бывало, небось, по охоте соскучился? спросил Тимофей Васильевич.
Отец, дай нам на него наглядеться, не успел сын за порог ступить, а ты его уже в тайгу тянешь.
Ничего мам, мы недолго. Скучаю я по нашей тайге, как-никак в юности вдоль и поперек ее исходил.
Илью тревожили мысли по поводу грядущих арестов и чтобы не волновать мать и сестер, он позвал отца на улицу, предложив ему покурить. Они вышли из дома, и присели на крыльцо. Илья достал пачку папирос и предложил отцу. Тимофей, замотав головой, отказался. Достал кисет с табаком и, ловко сделав самокрутку, закурил.
Отец и сын, перешли на тихий разговор.
Пап, знаешь, что меня беспокоит? Один мой знакомый из Топильников интересовался нашими родственниками однофамильцами.
Ну и пусть интересуется, тебе-то, что за печаль.
Так он из Томского горотдела НКВД. Понимаешь, какая штука получается: в наших краях чекисты операцию проводят. Когда меня попутно сюда везли, два раза останавливали баржу и арестованных людей садили в трюм.
В трюм, как скот?!
Да, да, они приспособили баржу под плавучую тюрьму. Складывается следующая ситуация: в Кожевниково, в Уртаме, в Топильниках, в Михеевке будут проводить аресты.
Вот те раз! А кого арестовывать-то? У нас же одни колхозники, почитай единоличников не осталось, всех кулаков еще в начале тридцатых, кого сослали, а кого в тюрьму посадили.
То-то и оно, всех подряд арестовывают, как будто план выполняют. Сдается мне, что-то ужасное грядет.