Давай я тебе в очередной раз напомню, что происходит. Мне кажется, ты периодически забываешь, что всё вот это, Дейв неопределённо повертел рукой в воздухе, ненастоящее. Мы с тобой ненастоящие муж и жена, тебе не обязательно проявлять ко мне эту свою ненастоящую заботу. Ещё одиннадцать месяцев и мы освободимся друг от друга. И каждый получит то, что хочет. Деньги. Мы ведь здесь оба за этим, верно?
Белые ровные зубки Мэй вонзились в нижнюю губу, но глаз она не отвела.
Поэтому прекращай уже этот цирк. Я, отчасти, всё понимаю. Поскольку у тебя не было родителей, тебе, возможно, хочется поиграть в семью. Но вот только давай не со мной. резко закончил он и встал.
Мэй медленно поднялась следом и очень тихо сказала:
Я просто хотела сделать как лучше. Извини.
Дейв прикрыл глаза. Ещё одна её суперспособность: он постоянно чувствовал себя виноватым. Всегда. Порой, как сейчас, например, он и правда перегибал палку, но за этот месяц Мэй ни разу не огрызнулась. Она с истинно христианским терпением выносила все его вспышки.
Он мог вспылить и, нагрубив, уехать в длительную командировку. Они не созванивались и не переписывались сообщениями, но она всегда ждала его по возвращении домой. В какое бы время суток он не приехал, Мэй встречала его на пороге с неизменно ласковой улыбкой и готовым завтраком/обедом/перекусом/легким или плотным ужином. Он не понимал, как она это делает, но факт оставался фактом: рядом с ней Дейв чувствовал себя такой тварью, что впору было застрелиться.
Ладно, мне пора. буркнул он и стремительно вышел из комнаты. Тяжело вздохнув, Мэй принялась убирать со стола его порцию.
Сев в машину, Дейв кивнул водителю, разрешая ехать и привычным жестом достал из кармана брюк обручальное кольцо.
Дома, при Мэй, он не носил его принципиально. Но за его пределами всё менялось. В командировках он не снимал кольцо вовсе, порой по несколько десятков минут рассматривая его со всех сторон и вспоминая тот день, когда Мэй, в великолепном белоснежном платье и закреплённой в причёске фате, надевает ему это кольцо. Он помнил как подрагивали её пальчики при этом, как она смотрела на него: слегка испуганно, но доверчиво. И он помнил как его губы быстро коснулись её пухленьких губ, когда священник разрешил ему поцеловать невесту.
Сжав виски, Дейв отогнал от себя эти воспоминания и набрал сообщение Робу: «Когда вернёшься, позвони. Мне срочно нужно надраться.»
Отправив послание, он откинулся на сидение и закрыл глаза.
***Роб, придерживая телефон плечом, открывал входную дверь своего дома.
Да Само собой Конечно, Дейв Сейчас только у жены отпрошусь заржал он, входя внутрь и бросив сумку с вещами на пол. Ладно. Наберу.
Отключившись, он прислушался к звукам в доме тишина. Абсолютная. Пройдя в гостиную он провел пальцем по поверхности кофейного столика, оставив ровный, четкий след.
Замечательно, блять, констатировал он.
Тесс ввалилась в дом только ближе к ночи. В прямом смысле этого слова: переступив порог, она практически упала внутрь.
Роб оперевшись на дверной косяк и сложив руки на груди, наблюдал за ней.
Блять. Я надеялась, что ты мне приснился. В кошмарном кошмаре. еле ворочая языком сказала она, сфокусировав на нём взгляд.
Ты что, пока меня не было, только и делала, что бухала?
А тебя не было? удивилась Тесс, попутно борясь с ремешком туфли, закрепленном на её тонкой щиколотке.
Месяц. Меня не было месяц.
Ну, так ты рано. Нам разводиться только через десять месяцев и 13 дней справившись с одной ногой, она отшвырнула туфлю в сторону и принялась за вторую.
Роб продолжал наблюдать. В голове услужливо сменялись картинки их свадьбы, которая не задалась с самого начала. Тесс напилась, опоздала на церемонию, уронила подушку с кольцами и они около полчаса, все, за исключением невесты, лазали под скамьями, в поисках.
Буркнув: «Да, давай» на вопрос священника, она натянула Робу кольцо на палец и демонстративно постукивала ногой, пока он проворачивал аналогичные действия с её безымянным пальцем. Остаток торжества она просидела в компании бутылки вина, которая явно была лишней. Роб тоже слегка перебрал, поскольку никак иначе он не смог объяснить, почему он поперся к ней в спальню ночью.
Она послала его на хрен. Его. Роберта Хилла. На хер послала. Да каждая бы на её месте пребывала в восторге от перспективы оказаться в его постели. Все, но не его жена. На следующий день он уехал на гонки, даже не попрощавшись. Ну, ладно: он планировал, но когда вошел в её спальню, кровать была пуста, а номера телефона собственной жены он даже не знал.