Композитор нахмурился, но неожиданно захлюпал носом.
Сушёная брюква совсем не мелодичная, пожаловался он, крякнув. У меня пропало вдохновение.
Сочувствую, безразлично бросил Синдибум. Но мне нужен горшок!
А мне брюква!
Опять? взвизгнул Арий, и чёрная шляпа ехидно захихикала.
Старик затянул пояс на халате и, уперев руки в бока, строго заявил:
Нет! Не опять!
Синдибум заскрежетал зубами, но композитор упрямо гнул своё:
Самая свежая! Чтоб сок брызжал!
Вот как ща брызну! Где её достать-то? совсем разозлился Арий, но старик ещё сильнее набычился и, захлюпав мокрыми ногами по ковру, подошёл вплотную.
Не моё дело! сверкая глазами, гаркнул он. Мне нужно вдохновение, и если вы его мне не доставите, я сдам горшок на переплавку!
Отдай по-хорошему, зарычал Синдибум, но из-за кресла мгновенно выскочил бандитского вида домовой.
Один глаз пересекал побелевший шрам, а второй заплыл белым бельмом. Маленький нос почти терялся на плоском лице, зато огромный рот скалился подпиленными зубами. Он грозно задвигал указательным пальцем и провёл чёрным ногтем по горлу.
Арий вздохнул и сник. Он ожидал сопротивления, но не такого же бескомпромиссного. Домовым, конечно, с настоящим чародеем не тягаться, но колдануть, в отличие от ненастоящего чародея без свитка, они ещё как могут.
Проваливайте! пыхтел композитор, подталкивая его к двери. Здесь бывали Высшие маги из многих башен. По этому паркету ступали величайшие колдуны долины, а вы пачкаете его своими бесполезными недипломированными ногами.
Завидев старика, огры вытянулись по струнке.
И без брюквы не возвращайтесь!
Я не дотащу мешок
Что? подавшись левым ухом, громыхнул композитор.
Брюква тяжелая! зайдя справа, закричал Синдибум.
А! замахал руками старик. Не надо повышать голос, у меня очень тонкий слух. Возьмите ковёр-самолёт.
Он бросил ключевую нитку с двумя узелками и захлопнул дверь. Огры расслабились, выпятив толстые, испещрённые сеткой трещин, животы, и недобро покосились на Ария. Но он уже перегнулся через парапет, разыскивая «последнюю модель цвета мокрой ежевики».
Голова трещала от тоскливых мыслей. Ещё совсем недавно у него не было ничего. Сейчас тоже ничего нет! Но теперь он обязан отдать перламутровую мурену самому опасному кошкомору в Дырявой башне и мешок наисвежайшей брюквы глухому, совершенно чокнутому композитору. А до полувечера, ещё ой как далеко. Как бы ещё чего кому не задолжать.
Синдибум перелез на ковёр-самолёт и заправил ключевую нитку в управляющую прореху. Бахрома затрепетала и по ткани прошла рябь.
Делать нечего! Как сказал бы Лыба, летим на ферму-р.
В другой раз по шее получишь, вякнул огр, хрустя каменными кулачищами.
Свою побереги, огрызнулся Арий, и, ухватившись за углы ковра-самолёта, направил его к теряющейся среди деревьев земле.
Дырявая башня неторопливо ползла через лес, оставляя за собой выжженную просеку. Объезд вокруг долины не прекращался ни на мгновение. Шли часы, дни, месяцы, годы, а башня ползла по запланированному маршруту и ничего не менялось. Деревья расступались, выгибаясь и расставляя ветви, чтобы убраться с пути бездушного исполина. Невидимый механизм под катакомбами захватывал грязь с песком и просеивал оставшиеся с войны реликвии. По развороченной земле тянулась глубокая борозда с почерневшим дёрном. Вдоль неё торчали опалённые иглы кустов и лежали груды сожженной травы. У самого подножия, притянутая железными тросами, за башней тащилась гигантская телега, десять на сорок саженей, на огромных чугунных колёсах. В удобренной почве, насыпанной по самые борта, росло всё необходимое для рациона настоящего мага: артишоки, бататы, кольраби, патиссоны, топинамбур и, конечно, брюква.
Перед крошечным домиком с острой крышей копался в грядках фермер. Лопата монотонно опускалась и угрожающе подпрыгивала. При этом заплетённые в длинную косу волосы колотили его по пояснице, а могучие плечи подёргивались.
Синдибум покружил над фермой, теребя подбородок. Даже в Благое время с любителем овощей связываться не стоило. Говорит он неохотно, а бьёт резко и не раздумывая. Если их поставить с Дробовиком, ещё неизвестно кого первого к знахарям унесут. Старший Быстрогон как-то повадился бататы тырить да познакомился с лопатой поближе. До сих пор косит и заикается. Правда, после полувечера фермер спит без задних ног, зато по огороду всякая нечисть скачет. Так что, потянувшись за топинамбуром, скорее всего, угодишь в чью-нибудь слюнявую пасть. Положение прямо-таки безвыходное.