К небольшой площадке не вела ни одна лестница, да и два здоровенных каменных огра, обступивших двери не выказывали излишней доброжелательности. В распахнутые пасти со свистом проскочило бы среднее кресло, а в широких ладонях навсегда потерялся бы пресловутый горшок для очисток.
Лыба, недовольно урча, подтянул помятый хвост и прошёлся по нему языком.
Му-р-чение, забрюзжал он, расправляя крылья. Перламу-р-тровую му-р-рену в корму-р-шку, поэтому-р.
Да-да, пообещал Арий. Поймаю и сразу притащу.
Сму-р-хлюешь заму-р-чаю, бросил кошкомор и умчался прочь.
Синдибум поёжился. Лыба слов на ветер не бросает. Придётся залезть ночью в зал Советов и выловить сверкающую рыбу из бассейна. Он повернулся к охранным статуям. Бездушные огры смотрели сквозь него пустыми глазами, но стоило сделать шаг к крыльцу, и страшные морды зашевелились, выпятив каменные клыки.
Прочь!
Щас! воскликнул Арий и, проскочив под каменными лапами, толкнул дверь.
Хозяин моет ноги, возмутился огр и ухватился за цилиндр.
Да хоть подмывается! разозлился Синдибум и юркнул в дом.
Чёрная шляпа отчаянно забилась, но статуя не поддавалась, лишь сильнее сжав пальцы. Тогда на тулье появилась гаденькая улыбка. Тёмные губы собрались и плюнули в оскаленную морду. Огр брезгливо поморщился и, бросив цилиндр, закрылся каменными лапами.
Разве так себя ведут? обиженно заревел он, но второй истукан лишь пожал огромными плечами так, что заскрипели идеально подогнанные камни.
Чёрная шляпа, хохоча, запрыгнула на голову Синдибума, и они ввалились в коридор, припечатав за собой дверь. От хлопка в корзинах заболтались зонты, а плащи на вешалках зашевелили рукавами. Со стен таращились картины с напыщенными чародеями в праздничных цилиндрах со знаками. На полотнах собрались представители всех двенадцати башен, не хватало только Чёрной тринадцатой. Но прошло уже много лет, после неудачного эксперимента со взрывом и прорыва злысти, её символы и представители остались только в храмах памяти. Блестел надраенный пол из редкого розового паркета, а из комнаты долетал плеск воды. Арий гордо задрал подбородок и бесцеремонно попёр внутрь дома. Когда приходишь незваным, лучше лезть напролом.
Старик сидел перед камином. Ноги топотали в бурлящем пузырями корыте, а голову обвивало пушистое белое полотенце. Банный халат распахнулся до впалого живота, а руки размахивали, дирижируя крошечными инструментами на полке. Барабаны подскакивали, истязая себя палочками. Надрывались бронзовые трубы, и тоскливо подвывала одинокая скрипка.
Синдибум уловил мелодию и подпел:
Как у мегамага подходила брага.
Хороша, прозрачна, ароматна, смачна.
Старик щёлкнул пальцами, и музыка заглохла.
Что?
Смачнаааааа!
Певцов не заказывал! сварливо протянул он.
А кого заказывали? уточнил Арий. Могу сплясать. Могу чаю заварить.
Исчезнуть можешь? недовольно рыкнул транжира.
Что нет, то нет, замотал головой Синдибум.
Старик запахнул халат и сгорбился.
У меня выходной! Уроков не даю! Голос не ставлю! Глухоту не лечу! Свернутые уши не распрямляю!
Мне бы горшок.
Транжира аж подпрыгнул.
Я композитор, а не повар! Похлёбку бродягам не раздаю.
Арий подошёл поближе.
Ошибочка вышла. Вы купили горшок, который не продавался.
Старик засучил ногами, так что во все стороны полетели брызги.
Как же я купил то, что не продаётся?
Ненароком, хмыкнул Синдибум. А может, намеренно. Кто вас знает.
Все! заверещал композитор. Все, все, все! Моя музыка звучит во всех двенадцати башнях и на балах в Передудле! Мне пожимали руки мегамаги и звали возглавить камерный оркестр Великой башни. Я живу здесь по личному приглашению высшего мага Димитрия! А он, между прочим, сильнейший из хозяев башен и когда-нибудь возглавит всю Долину.
Тогда понятно. Вы на нём играть будете?
Старик вскочил, грозно уставившись на незваного гостя.
Он фальшивит!
Вот-вот! обрадовался Арий. Поэтому я и хочу его забрать, зачем вам такой не музыкальный горшок.
Композитор нахмурился, но неожиданно захлюпал носом.
Сушёная брюква совсем не мелодичная, пожаловался он, крякнув. У меня пропало вдохновение.
Сочувствую, безразлично бросил Синдибум. Но мне нужен горшок!
А мне брюква!
Опять? взвизгнул Арий, и чёрная шляпа ехидно захихикала.