Ну, товарищ генерал, это грубый неприкрытый шантаж! усмехнулся Дубовик. Вы, как всегда, умеете «преподнести» задание так, что сам напросишься. Хотя ваши «плюсы» не так уж и соблазнительны! Видали места и интересней. Ну, да ладно. Приказ есть приказ, и обсуждать его я не имею права. Только вы ведь знаете, как я не люблю работать с прокурорскими! Это кость в горле! Мне нужен свой помощник.
Да-да! Калошин посылает от себя Воронцова, это их участок. Парня ты знаешь, сам его хвалил. Ну, и местный участковый, мужик серьёзный, всю войну прошел. Да и Яков Харитонович не оставит без помощи. Есть в деревне и комсомольский актив, коммунисты деревня большая. Устраивают такие кандидатуры?
Ну, что ж, вполне! Троих достаточно, удовлетворенно кивнул Дубовик. Только было бы неплохо, если бы помощник прокурора немного задержался, он вопросительно посмотрел на генерала, тот кивнул.
Кстати, об истинном положении вещей знает только Поленников, для остальных это просто проверка по письму Арсения Хватова, не удовлетворенного заключением следствия. И местное население, по словам моего друга, тоже такого же мнения о проведенном расследовании. Считают, что убил женщину кто-то другой. Слова «предатель», «провокатор» там не звучали, чтобы не вспугнуть преступника. Если, конечно, он там, действительно, есть. Всё понял?
Так точно, товарищ генерал!
Тогда вперед! Кстати, расследование об убийстве Анфисы Гребковой вел твой вечный оппонент Моршанский. Он его и в архив отправил. А парня в клинику для душевнобольных, но я так понял, что тот умер, почти сразу, как его арестовали. Созвонись с Моршанским, пусть введет тебя в курс дела.
Ну, уж нет! Расследование начну с нуля, возьму только акт судмедэкспертизы. А вести дело по чужим ошибкам не хочу и не буду, твердо произнес подполковник. Тем более что Моршанский всегда в каждый протокол допроса привносит своё субъективное мнение, а мне нужна полная объективность.
Тебе решать!
Разрешите выполнять? Андрей Ефимович поднялся.
Действуй! Отдыхать не забывай!
Отдых с расследованием совмещать не люблю. А потому без обиды отпуск потребую позже! И в полном объёме! Честь имею! щелкнул каблуками на прощание Дубовик.
Ну, что ты с ним будешь делать? с легкой улыбкой произнес генерал в закрытую дверь и, вздохнув, добавил: И не поспоришь ведь!
Весть о поездке в деревню Варя приняла с нескрываемой радостью.
Чемодан был собран моментально, что очень рассмешило Андрея Ефимовича.
Да, Варька, видно ты и в самом деле засиделась в квартире! он, смеясь, поднял жену на руки и закружил её по комнате.
Я радуюсь тому, что буду рядом с тобой! она обхватила его лицо своими маленькими мягкими ладошками и чмокнула мужа в нос.
Обожаю тебя! рядом с Варей Андрей чувствовал, как его сердце, буквально, оттаивает от жестоких реалий тяжелой оперативной работы.
На следующий день, дав последние указания капитану Ерохину и вернувшемуся с учебы лейтенанту Берзеню, Андрей Ефимович с женой отбыл в деревню Потеряево, прихватив с собой из Энска Костю Воронцова, который так же, как и Варя, был несказанно рад этой поездке.
Весна уже вступила в свои права.
Чтобы легче было проехать по раскисшим дорогам, пришлось оставить свою машину и позаимствовать в Энском отделении милиции простой и надежный «УАЗик», отличавшийся хорошей проходимостью. Благодаря этому, дорога, которая оказалась неожиданно неплохо укатанной, не заняла много времени, и уже к вечеру троица подъезжала к большому бревенчатому дому, в котором располагалось Правление колхоза «Красный коммунар».
На большое крыльцо с резными перилами, заслышав шум подъехавшей машины, вышел высокий мужчина в накинутом на плечи френче с орденскими планками. Левая сторона его лица была изрыта шрамами, но при этом не портила мужественного выражения, а левая рука, выглядывавшая из манжеты сорочки, была закована в черную перчатку.
Добрая улыбка, появившаяся на лице этого человека, сразу будто разгладила страшные рубцы и сделала лицо его симпатичным и даже приятным.
Позвольте представиться Денис Осипович Баташов, председатель здешнего колхоза. Дубовик пожал протянутую мужчиной руку и назвал своих спутников. Прошу в дом. Там я познакомлю вас с членами Правления, Баташов махнул в сторону крыльца.
Пройдя через небольшой коридор, вошли в просторное помещение, чистое и теплое. В дальнем углу за высокой переборкой находился небольшой кабинет самого председателя, судя по количеству телефонов: один висел на стене, два стояли на большом столе. Несколько письменных столов располагались в разных углах комнаты с четырьмя окнами, на подоконниках стояли горшки с пышными геранями. Вдоль стен самодельные шкафы разных размеров с документами и книгами блестели чистыми стеклами дверец. Все стены были заклеены агитационными плакатами, а на центральной стене висел большой портрет товарища Хрущева. Под ним на тумбочке с красной скатертью стоял бюст Ленина. Довершала обстановку комнаты огромная беленая круглая печь. Пахло травой, по-видимому, от снопов каких-то зерновых культур, расставленных в углу, о которых, к вящему стыду приезжих, они ничего не знали.