Зоя глубоко вздохнула, посмотрела в глаза Рощину.
Классический прием запугивания, рассчитанный на слабовольного человека, вставил Рощин.
Ну, да. Услышав такое, я не выдержала, продолжила Зоя: «Надя, но почему Григорий Матвеевич не сообщил в ОГПУ?» «Согласна, глупо все вышло, но он испугался, что нас действительно убьют. Ему дали день на размышление, он похитил на работе инкассаторский мешок с деньгами, у него был доступ к кассе, и скрылся. Больше его никто не видел. Я с ним несколько раз встречалась. Он приходил поздно ночью. Говорил, что не знает что делать. Просил бежать с ним. Но куда я с Марусей побегу? Сил больше нет терпеть. Ко мне сюда приходили, наверное, из ОГПУ, я плохо поняла кто, расспрашивали про мужа, даже обыск устроили, но я сказала, что сама хотела бы знать, куда он пропал. Не врала, действительно ничего не знала, упавшим голосом произнесла Надя и горько заплакала. Первое, что сделают органы, когда схватят мужа расстреляют его? Правда же?» «Не расстреляют. Но так он сам себя под расстрельную статью подведет», ответила я. «Ты-то что в этом понимаешь?» «Понимаю. Слушай меня, Надя!» «Ну, слушаю, что ты мне хочешь сказать?»
Тут я раскрылась: «Надя, я скажу тебе то, что говорить не должна. Хочу, чтобы ты мне поверила Я из госбезопасности»
Когда Зоя закончила свой отчет, Рощин встал, закурил папиросу и устало сказал:
Я так и знал, что ты ей раскрылась. Этого и боялся. Нельзя с объектом разработки сближаться настолько, чтобы он тебя раскрыл, а тем более раскрываться самому. Теперь, если что-то пойдет не так, нас обоих арестуют как предателей, врагов народа. Правильно, между прочим, сделают. Скажу больше, даже если все кончится хорошо, но о твоих действиях узнают, то нас снимут с работы и на пушечный выстрел к органам больше не допустят. Повторяю, это в самом лучшем случае. Теперь скажи на милость, как предлагаешь с тобой поступить?
Дайте возможность завершить операцию. Дальше поступайте так, как посчитаете нужным.
Зоя, у нее муж, понимаешь, преступник. Она ему жена. Муж и жена одна сатана. Слыхала поговорку? Она в любом случае будет держать его сторону сторону отца своего ребенка. Кому ты доверилась?
Василий Петрович, Перовы наша советская семья. Я так понимаю, задача органов, в которых мы служим, заключается не только в том, чтобы выявлять врагов народа и карать их, но и помогать нашим людям, если они оступились. Разве мы не обязаны помочь тому, кто запутался, ошибся, чтобы вернуть его в ряды наших граждан. Сами же говорим, что мы советские люди люди особого склада. Если это не просто слова, то чего мы боимся? Почему я должна действовать обманом против женщины, которая мне открыла свою душу и нуждается в моей помощи? Чтобы она поверила мне до конца, я должна была проявить ответную откровенность. Я уверена, что мне удастся выполнить задание и спасти семью Перовых. Они не враги. Если же я ошибаюсь, что ж, арестуйте меня как пособника. Но знайте, Надя, в конце нашей беседы, обещала поговорить с мужем, чтобы он явился с повинной. Я верю ей и не сомневаюсь, что он придет.
Да-а, Зоя Ивановна, нагородила ты, конечно, столько, что и за год не расхлебать. Как ни крути, а я обязан тебя отстранить от дела. Понимаешь?
Но операция в разгаре.
То-то и оно. Если б дело было только в Перове, ладно еще, но ведь намечается масштабная диверсия Зоя, это секретная операция белофашистов. Перов втянут в это. Ты понимаешь, что мы обязаны предотвратить эту диверсию, а всех зачинщиков арестовать и уничтожить. Нити, которые оказались у нас в руках, мы не можем упустить.
Погодите, Василий Петрович, а нам нам так ли надо, чтобы Перов явился с повинной? А?.. Чего молчите? А что, если его не трогать?..
Вот видишь, до чего можно договориться, либеральничая с перевертышами.
Не рубите сгоряча.
Тьфу ты, что значит сгоряча?..
Говорю, что Перов нужен белофашистам, чтобы «замкнуть на себя» определенный участок диверсии, допустим, на КВЖД, по профилю своей работы.
Должно быть, так и есть.
Если мы уберем из игры Перова, на его место подберут другого человека, которого мы не знаем. Если же Перова не трогать, я смогла б найти общий язык с ним через жену, чтобы он действовал в рядах диверсантов, но на нашей стороне.
Погоди-погоди, у нас есть приказ найти преступника, укравшего народные деньги. Приказ этот никто не отменял. И мы за невыполнение его ответим по закону. Понимаешь?