И захрипел.
Упал на землю, хватаясь за рукоять второго ножа и застыл в позе столь картинной, что даже я не поверила. А уж наемники тем паче.
Что за хрень? поинтересовался бородач.
Я не хрень, милейший, Альер сел и от ножа избавился. Я, если позволено будет заметить, дух воплощенный
он поймал черный ком, который сунул в рот.
Премного благодарю, он изобразил насмешливый поклон. Если у вас еще найдется проклятье-другое
Не траться, глаза у Халыма тоже были бесцветными. Духи безвредны
это они, конечно, зря. Может, обычные и безвредны, но вот Альер глаза у него нехорошо так блеснули. Правда, кажется, это лишь я заметила.
Если привязку найти, то можно подчинить маг втянул очередной ком в пальцы.
Заканчивайте, Халым будто разом утратил интерес и к октоколесеру, и к Альеру. Он подошел к нам с Ричардом и наклонился.
Уставился немигающим взглядом.
И смотрел смотрел Чего увидеть пытался? Нимб в моих волосах? Тайный знак? Или просто забавляло это зрелище? Извращенец несчастный.
Присев на корточки, он коснулся шеи.
Хмыкнул.
И сказал:
Здравствуй, красавица
И тебе доброго дня, пробормотал Ричард, вгоняя сложенные щепотью пальцы в смуглую шею. И Халым дернулся было, захрипел, а потом
потом глаза его вскипели, а на щеках проступили черные пятна. Они стремительно расползались, и кожа живого мертвеца а Халым стал мертв в тот миг, когда Ричард к нему прикоснулась слезала лохмотьями
Ох, не стоило вспоминать о подобном.
В горле ком застрял. И меня снова вывернуло.
бородач закричал, так протяжно, жалобно, а потом захлебнулся кровью, но почему-то не умирал долго. Или мне показалось, что долго? Катаясь по земле, хрипя, раздирая пальцами распухшее горло.
Над магом вспыхнула белая пелена.
И пошла язвами.
Он сражался молча. Выставил руки, будто упираясь в стену. И я даже видела эту самую стену, из мутного стекла, как и трещины, по ней поползшие. Они то вспыхивали, то таяли, чтобы появиться в другом месте, и это противостояние длилось и длилось, чтобы закончиться в один момент.
Маг покачнулся.
И упал.
И не поднялся. И лежал, когда Ричард подошел. Присел.
прикрыл его глаза. Пожалуй, он единственный из троих выглядел почти нормально
Ливи, деточка, Грен подал мне руку. Не надо тебе смотреть на такое
когда я вернулась в тело, пожалуй, именно этот момент прошел мимо. Вот я стою над собою же, и вот уже со стоном пытаюсь подняться, а руки увязают в иссушенной земле. Она, мелкая и черная, липнет к вспотевшей коже, и руки выглядят черными.
Красными.
Куда поперла, дура? вежливо осведомился Ричард, сплевывая.
Только плюнуть не получилось, розовая слюна прилипла к подбородку, и он раздраженно стер ее.
Я
Я хотела кричать.
И плакать.
И если бы он полез спрашивать, как я, не ранена ли, не испугана ли, я бы расклеилась и разрыдалась. Но он не стал. И руки не подал. И просто стоял, глядя, как я пытаюсь подняться и уже за это я была ему благодарна.
Жива. Не ранена. Все в порядке. Спасибо, сказала я, вытирая грязь о юбку, которая и без того была безнадежно испорчена.
В следующий раз сиди там, Ричард махнул в сторону октоколесера.
Я хотела сказать, что надеюсь, что следующего раза не будет, но промолчала. Будет. И мы оба это понимаем. И наверное, нам действительно повезло несказанно, что он
Как ты я сглотнула и отвернулась, стараясь не думать о мертвецах, которые меня окружали.
Альтернативные техники, Ричард вцепился в гроздь подвесок. Иногда оказываются очень полезными
Я кивнула.
И именно тогда, на кивке, меня и вырвало в первый же раз.
А
Скоро очнуться, Ричард протянул платок. Это недолго
Он сглотнул и отвернулся, пытаясь выглядеть невозмутимым. Но почему-то я в эту невозмутимость не поверила.
Глава 2. Некромант и обстоятельства
убивать ему не приходилось.
Людей.
Нежить дело иное, ее упокоить святой долг порядочного некроманта, а еще его единственный заработок. Да и нет в нежити, пусть порой весьма человекообразной по виду, ничего действительно человеческого. А сейчас на траве лежали люди.
Трое.
и тот снайпер, чье тело, Ричард надеялся, уже убрали и упокоили на городском кладбище.
И ведь эти не последние. Слухи расходятся, что круги по воде. Ульрих поспособствует, чтобы круги эти были велики, Оливия стиснула кулачки. Выглядела она бледной, но в истерику ударяться явно не собиралась, что само по себе радовало: сил на чужие истерики у него не было.