Мягкое, восхитительное вино прояснило ее разум и развязало язык, и она решила перевести разговор на другую, менее болезненную для них обоих, тему.
– Знаешь, – сказала она со смехом. – Мне тут пришла в голову мысль... Огион учил меня, а я не захотела продолжать учебу, ушла, нашла себе фермера и вышла за него замуж... В день нашей свадьбы я подумала: «Вот Гед рассердится, когда прослышит об этом!»
– Так и случилось, – сказал он.
Она ждала.
– Я был разочарован, – добавил Гед.
– Зол, – возразила Тенар.
– Зол, – согласился он и вновь наполнил ее бокал.
– В те времена и мог распознать Силу в другом человеке, – сказал Гед. – А ты... ты просто-таки излучала ее в том ужасном месте, в Лабиринте, во тьме...
– Что ж, тогда скажи мне, что я должна была сделать с этой своей Силой и с теми знаниями, которые пытался дать мне Огион.
– Применить их на практике.
– Каким образом?
– Так же, как применяют Искусство Магии.
– Кто применяет?
– Волшебники, – сказал он с болью в голосе.
– Под магией подразумевается искусство и сноровка волшебников и чародеев?
– А что же еще?
– И никогда ничего сверх этого?
Он погрузился в размышления, пару раз подняв на нее задумчивый взгляд.
– Когда Огион учил меня, – продолжала она, – здесь, у этого самого очага, говорить на Древнем Наречии, слова срывались с моих губ так же легко и уверенно, как и с его собственных. Словно я учила язык, на котором я говорила до того, как появилась на свет. Но все остальное – предания, руны власти, заклинания, правила – было для меня пустым звуком, чужим мне языком. Мне часто приходила в голову следующая мысль: да, на меня можно нацепить доспехи воина, дать мне копье, меч и шлем с плюмажем, но разве из этого выйдет толк? Что я буду делать с мечом? Неужели он превратит меня в героя? Хорошо, если я вообще смогу переставлять ноги в этом абсолютно неподходящем для меня наряде.
Тенар пригубила вино.
– Словом, сбросила я доспехи, – закончила она, – и надела свою собственную одежду.
– Что сказал Огион, когда ты решила уйти от него?
– А что обычно говорил Огион?
По губам Геда вновь скользнула грустная улыбка. Он промолчал.
Тенар кивнула.
Выдержав паузу, она продолжила с большей теплотой в голосе:
– Он принял меня, потому что меня привел к нему ты. После тебя он не хотел брать новых учеников и уж никогда не взял бы девушку, если бы ты его об этом не попросил. Но он полюбил меня. Он оказал мне честь. И я тоже любила и уважала его. Но Огион не мог дать мне того, к чему я стремилась, а я не могла принять то, что он стремился мне дать, и он это знал. Но когда за день до смерти он увидел Ферру, его реакция была совершенно иной. Как говорите вы с Мосс, Сила узнает другую Силу. Не знаю, что Огион разглядел в ней, но он сказал:
«Учи ее!» И еще добавил...
Гед ждал.
– Он сказал: «Эту девочку... будут бояться». И еще: «Учи еевсему !.. Не на Рокке». Я не знаю, что он имел в виду. Да и откуда мне знать? Если бы я осталась здесь с ним, я смогла бы понять, смогла бы научить ее. Но я решила: придет Гед, уж он-то наверняка знает, чему ее следует учить, что нужно знать моей бедняжке.
– Я не знаю, – прошептал Гед. – В ребенке я вижу только... уродство. Зло.
Он допил свое вино.
– Мне нечего дать ей, – сказал он.
Кто-то тихонько поскребся в дверь. Гед тут же встрепенулся и стал беспомощно озираться, ища место, где можно было спрятаться.
Тенар подошла к двери, чуть-чуть приотворила ее и по запаху поняла, что это Мосс, даже прежде, чем увидела старую знахарку.
– Люди в деревне, – прошептала старуха трагичным тоном. – Видные такие люди. Пришли из Порта. Говорят, они с того самого большого корабли, что приплыл из столицы Хавнора. Говорят, что они пришли за Верховным Магом.