Они подошли к монастырю.
Монахи не хотели их пускать:
Завтра приходите! Тогда старец просящих выслушивать будет. Сегодня никак нельзя!
Но Николай уверенно прошёл мимо, словно это не его пытались остановить. Он твёрдо решил, что сегодня же, после «аудиенции у святого старца», он уговорит мать и отнесёт ребёнка в больницу. Может быть, ещё не поздно будет
* * *
Николай быстро прошёл сквозь монастырский сад к келье старца. Дорожка к келье была явно отличима. Она была утоптана множеством приходящих к старцу просителей и выделялась среди всех других мощёных камнем монастырских проходов.
Николай с ребёнком на руках решительно вошёл в келью. Мать мальчика за ним.
Старец Зосима был совсем не старым и дряхлым, каким воображал его себе Николай.
Это был стройный и наполненный неким особенным покоем человек. Только его волосы и борода, обрамлявшие лицо, были абсолютно белыми. А глаза
Николай всего лишь на мгновенье встретился с ним взглядом и понял, что таких глаз он никогда прежде не видел Они излучали тёплый, ровный и спокойный Свет и какие-то особенные уверенность и силу, покой и ласку.
Мать мальчика, опустившись на колени, начала свой рассказ о несчастье с сыночком. Она причитала и просила исцелить мальчика
Старец прервал её:
Александрой тебя зовут? Ступай в часовню и молись, милая!
Та смолкла, удивлённая, и с поклоном покорно вышла.
Николай положил ребёнка на широкую лавку у стены, и, не перекрестившись, а лишь слегка поклонившись, хотел выйти
Помоги мне, Николай! услышал он слова старца. Ты ведь вправду хочешь, чтобы Илюша поправился?
Да, ответил Николай, не успевая удивляться происходящему. Он вспомнил то, о чём думал по дороге, неся мальчика
Подойди сюда.
Старец положил руки Николая на тело мальчика: одну на грудь, другую на больную ногу. Свои руки он не отвёл
А то, что потом было, Николай не мог осмыслить ещё долго
Он сам и всё вокруг погрузились в Свет. Это был чистый бело-золотистый Свет, подобный утреннему солнечному Николай видел, как мягко движутся потоки этого Света Потом он словно отключился, будто бы заснул
* * *
Когда же Николай очнулся, то сидел он в углу кельи, а старец Зосима беседовал с матерью мальчика. Самого мальчика в келье не было
Вдовая, говоришь? спрашивал старец.
Да, вдовая, одна пятый год мыкаюсь Всю жизнь за тебя теперь молиться буду! И Илюшеньку научу за тебя, спасителя нашего, молиться!
Вот удумала! Не я, Бог исцелил!
Богу буду молиться! Бога буду благодарить!
Это хорошо благодарить! Я вот научу тебя, как первую твою благодарность содеять. Вот тебе от меня записочка. Пойдёшь в больницу к доктору Фёдору Пантелеймонычу, скажешь, что я велел тебе месяца три или четыре поработать сиделкой с больными тяжёлыми. Он тебе за то зарплату положит. Будет вам на что с Илюшей домой ехать.
Спасибо, тебе!
Погоди, дослушай, неугомонная! Есть там человек один, Григорием зовут. Операцию ему сложную сделали. Жизнь телу его спасли, но без ноги он теперь. А калекой он быть не хочет. Уже один раз пытался жизни себя лишить Вот, если сумеешь душу того человека излечить, то это первая твоя благодарность Богу и будет! А сын твой тебе поможет. Бывает, что, когда больные деток видят, то надежда на жизнь светлую к ним возвращается
Теперь ступайте!
Илюшенька, иди сюда! позвал старец Зосима.
То, что увидел Николай, поразило его превыше всего: в келью из монастырского сада ещё немножко неловко, но вбежал, а не вошёл исцелённый мальчик, преобразившийся невероятным образом!
Ребёнок не просто мог теперь ходить! Он словно очнулся от смерти и явилась в нём жизнь подлинная ясная, солнечная! Такое редко увидишь среди обычных здоровых людей Словно радостью и светом изнутри светилось всё теперь в Илюше! Словно тот лучистый дивный Свет, который видел Николай во время исцеления, был теперь и в теле мальчика!
Мама, мама, я здоров совсем! И нога не болит больше! Я даже бегать могу!
Они оба с благодарностью поклонились старцу и пошли
* * *
А старец Зосима стоял на пороге кельи и смотрел им в след.
Он смотрел в их будущее с лаской и Силой Божией. Видел он человека по имени Григорий, молча лежащего на своей постели с невидящим взором боли и отчаянья И видел шепчущую ему слова ласковые Александру, мать Илюшину И видел, как вбежал в палату больничную, ища мать, маленький Илья И как вспыхнуло любовью детское сердце, когда мечта его главная былью стала: