Анна Зубкова
Сказание о Раде и Алексее
Часть первая
Глава первая: Изгнание
Молодой православный священник Алексей ехал в пургу в санях к новому месту своего служения, укрываясь от ветра и мороза не слишком подходящей для этого холстиной, которой когда-то накрывали сено. Некоторое количество этого сена, оставшееся в санях, оказалось очень кстати, спасая его от лютой стужи.
Мужик, согласившийся довезти Алексея до маленького скита, где ему надлежало отныне жить, время от времени рассыпал проклятия в адрес погоды и грелся самогоном.
Место это в предгорьях Урала, куда был отправлен Алексей, было для него своего рода ссылкой.
А ведь так недавно была Москва, жизнь в самом центре происходящих в стране событий, учёба в Спасском монастыре, а затем в греко-латинской академии Семёна Полоцкого, только что созданной по образцу европейских университетов. Потом рукоположение в присутствии приближенных к царскому двору священнослужителей Это обещало блестящее будущее
И вот всё рухнуло!
Вначале умер его опекун-воспитатель честный и мудрый человек. Он вёл все имущественные дела Алексея. И Алексей сирота из знатного и богатого рода был свободен от всей суеты по управлению имениями.
Алексей лишь к духовному направлял все свои устремления. Он избрал для себя путь монашеского служения Богу ибо к тому с детских лет имел мечты и намерения.
После смерти опекуна, недолго думая, Алексей передал всё своё имущество и деньги церкви и затем принял постриг. Ведь «трудно богатому войти в Царствие Небесное»1. И очень скоро после этого всё и случилось: опала, изгнание
Алексею больно было вспоминать об этом Ведь лишь деньги немалые и земли, ему прежде принадлежавшие, были очень сильно нужны тем, кто распорядились избавиться от его присутствия в Москве Каждый из них спешил присвоить как можно больший кусок сего земного добра
И ещё неугоден был молодой и страстный проповедник преображения духовной жизни
И вот теперь рухнуло всё: все его мечты о преобразовании жизни церковной, все мысли о свершении добрых дел во Славу Божию, во благо государства Российского, во благо народа в стране огромной, ныне столь униженно живущего
Теперь он стал одним из тех, кто уже никогда не смогут ничего изменить в жизни и церкви, и страны в целом
А ведь казалось Мысли горькие об участи своей печальной словно серый туман кружились в голове Алексея:
«Теперь я никто Я словно снежинка в этой пурге И какая разница: растает ли она сейчас или вмёрзнет в какой-нибудь сугроб и будет в нём ждать своего конца по весне
Может быть, остаться в каком-нибудь уездном городке? Начать другую жизнь? И никто никогда не узнает: где я сгинул, кем стал?
А впрочем зачем? Нет в том смысла! Не к тому ведь стремится душа! Ведь по глубокой своей устремлённости путь монашеский я избирал!
Иль, может быть, Богу нужна зачем-то такая моя горькая участь?
Сколько вопросов! А ответов нет!»
Время от времени Алексей мысленно возвращался к последним неделям своей столичной жизни, вспоминал пламенные речи, что произносил он перед многими своими друзьями и наставниками. Ему казалось, что его слова зажигали и в других людях любовь к Богу и стремление к преображению духовной жизни в стране. Алексей был уверен, что знает, как это можно и нужно сделать! Лишь бы его услышали те, кто правят жизнью церковной, чтоб рассказали об этом царю
И вот они услышали
Он вспоминал последний разговор с тем, кто объявил ему об изгнании из Москвы. Ярко всплыло в памяти насмешливое выражение лица говорившего, его высокомерный тон «победителя» в этой жизни, всегда знающего, на чью сторону встать в интригах придворных чтоб самому и уцелеть, и продвинуться
Вот и поедешь теперь, говорил он, от мыслей своих еретических избавление получать да каяться! Вон старец Николай прежде тоже учить всех пытался, хотел всех «торгующих из храмов изгнать» Ничего! Образумился! И слово хоть одно от него теперь не каждый год слышат
Что ж плохого в нестяжании, если так Иисус заповедовал?
Так не о своём же богатстве печёмся! О богатстве церкви! А ты осуждаешь! А то грех!
Алексей действительно поймал себя на осуждающих мыслях, ибо не раз видел богатое убранство жилища говорившего, видел его вкушающим скоромную пищу в пост в великом изобилии: «по благословению и для поправления немощи телесной». Только какая же то немощь? Живот округлый, щёки лоснящиеся от жира