Он постоянно стоит перед моими глазами, мешая мне сосредоточиться и перепрыгнуть туда, в класс, к злому учителю, который меня не убьет, в отличие от мужчин в подвале.
Я закрываю глаза крепче и пытаюсь сконцентрироваться, перед глазами мелькают разноцветные картинки, и я лечу по какому-то радужному коридору в неизвестном мне направлении.
На волосок от смерти
Я снова открываю глаза и понимаю, что весь ужас закончился. Рядом никого нет, только из угла на меня смотрят два ярко-красных глаза. Это крыса!
В другое время я бы закричала и бросилась наутек, но сейчас у меня едва хватает сил, чтобы принять сидячее положение.
Я смотрю на свои руки, связанные веревкой, они покрыты ссадинами и синяками. Ноги выглядят не лучше, к тому же, они очень сильно затекли и посинели в тех местах, где их потуже связал охотник в шляпе.
Я вспоминаю про то, как мне привиделся строгий учитель, который бил меня указкой. Поначалу мне казалось, что я попала в прошлое или вообще оказалась в параллельном мире, но теперь я понимаю, что это был бред моего воображения или защита, с помощью которой мой мозг пытался оградить меня от неминуемой гибели.
Я слышу, как за дверью гремит связка ключей, и она открывается. В помещение, где я нахожусь, входит Кристиан, у него в руках бутыль с водой и ломоть хлеба.
Ты слышишь меня? тихо спрашивает он, наклоняясь ко мне.
Я молча киваю. Он садится рядом и пытается усадить спиной к стене. В его руках я чувствую себя тряпичной куклой, с которой можно делать что угодно. И, как ни странно, мне приятны его прикосновения, несмотря на то что он вел себя со мной довольно агрессивно.
Я принес тебе еду и воду, говорит он, Ты хочешь пить?
Больше всего на свете я мечтаю о глотке воды и потому снова киваю, но уже более отчетливо.
Он подает мне бутыль, и, придерживая мою голову, помогает напиться живительной влагой. Головокружение отступает, и я чувствую себя гораздо лучше, теперь я даже могу различить окружающие меня предметы.
Помимо железного шкафа, в помещении стоит стол, на котором разложены грязные тарелки с остатками еды, бутылки от спиртного и старые газеты. На потолке горит тусклая лампа, вокруг которой кружат мухи. На стене висит карта, и с расстояния я не могу различить, что это за карта. Перевожу взгляд и сталкиваюсь глазами с Кристианом.
Тебе было больно вчера? спрашивает он, его голос такой же печальный, как и его взгляд.
Да, мне было больно. Я не понимаю, зачем вам причинять мне столько боли. Если я вам не угодна, просто убейте меня. Зачем эти пытки?
Отец говорит, что все твое существо заполнено злом. Если тебя убить, зло не умрет вместе с тобой, а может перейти в одного из нас. А, если тебя бить, то есть шанс освободить твое тело от зла, которое сидит в тебе.
Слушаю Кристиана и понимаю, насколько глупы и он, и его отец, и остальные охотники, бегущие по следу таких как я, существ из других миров. Только насилие, по их мнению, спасет их от зла. Но они сами не понимают, что зло уже сидит в них, они впитали его с молоком матери, а теперь прикрывают его под попытками сделать мир лучше.
И как вы поймете, что зло вышло из меня? спрашиваю я, думая о том, сколько они еще будут мучить меня.
Это поймет отец, у него есть дар видеть зло, сидящее внутри таких, как ты.
Я молчу, мне нечего ответить ему, просто хочется взять его за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы вытрясти вдолбленную в голову Кристиана дурь.
Я так долго не протяну, наконец, говорю я, Если вы будете так издеваться над мной, я умру скорей, передав зло всем вам.
Говорю это и вижу страх, промелькнувший в глазах Кристиана.
Я постараюсь, чтобы ты не умерла. Поэтому втайне от отца и брата принес тебе воду и хлеб.
Ты только оттягиваешь мою смерть своими попытками помочь мне.
Но мне жаль тебя, говорит он и непроизвольно касается моей руки. Я одергиваю ее и смотрю на него с ненавистью.
Как я устала от твоей показной жалости! Хочешь помочь мне, отпусти меня и дай шанс на спасение!
Кристиан резко встает и отходит от меня:
Нет, один раз я уже помог тебе, вызвав гнев отца. Больше я такого себе не позволю.
Тогда убирайся отсюда и забирай свой поганый хлеб.
Кристиан грустно смотрит на меня и выходит, оставив хлеб на полу рядом со мной.
Как только за ним закрывается дверь, я набрасываюсь на кусок хлеба, жадно впиваясь в него зубами. Кусок то и дело выскальзывает из рук, я снова поднимаю его и грызу, как дикое животное.