Но с другой стороны, если только представить, что история с овцой взаправду случилась забрали бы его родителей органы, ох, забрали. И чем бы ещё дело кончилось бабушка ни надвое, ни натрое не сказала бы. Уж если соседскому дяде Васе за подобранные на колхозном поле колоски не для себя, для деток подобранные на давно скошенном поле семь лет тюрьмы присудили, на сколько упекли бы за овцу? Доказывай потом, что это волчьих зубов дело. И ведь не докажешь. В органах разговор короткий. На твоём участке нашли колхозное добро значит, ты и виноват.
И был бы Мишка мальцом несмышлёным ан нет. Школу в этом году заканчивает хорошо, наша деревня рядом с райцентром, где есть десятилетка и можно выучиться хоть для института и такое вытворяет! Нет, не желает, никак не желает он взрослеть. И потому никто из нас поначалу не поверил, когда он принялся рассказывать, что вечерами выходил вчера и позавчера на косогор, на самое высокое место в округе, на Егорьевский холм, где, рассказывают, в стародавние времена то ли монастырь был, то ли церковь стояла, и оба раза слышал вдали странный гул, похожий на затяжные раскаты далёкого грома.
Ты скажи лучше, что грозу видел, язвительно поддела его смешливая Люда и сама же засмеялась. Скажи, когда грозу больше любишь: в начале мая или июня? Помнишь, стих учили, а ты всё никак запомнить не мог, со смехом продолжала она.
Грозу или нет не знаю, совершенно серьёзно ответил Миша, ничуть не обескураженный. Но что-то завывало там, в небе, это точно. Противно так завывало, аж жутко стало в какой-то момент.
А тебе, случайно, папаня по уху в тот самый момент не вмазал? Из-за того, что ты вместо того чтобы к экзаменам готовиться, по косогору шаманаешься? в тон Люде подхватил Витя. Если так, то не дивись.
Да ну вас Вот Фомы неверующие! отмахнулся Миша. Хотите, сходим сегодня на косогор, послушаем. Сами тогда убедитесь.
Да туда топать больше получаса, и ещё обратно столько ж, пробурчал обычно молчаливый Фёдор. Придём, совсем темень будет, а у меня задание от мамки картошку окучить. Эх, сварить бы молоденькой-то сейчас, да с сольцой, ох и вкуснота была б
Хорош болтать, довольно резко перебил его Витя. Тебе бы всё про еду А в простоте слова не вытянешь.
Да уж это точно, но перекусить бы всё одно не помешало, задумчиво протянул Егор. Может, у кого найдётся? С утра не емши
Люда молча запустила руку куда-то в складки своей широкой юбки и извлекла пригоршню тыквенных семечек.
Бери, прям с огорода, свеженькие, шутливо улыбнулась она. Да не всё тебе одному. Дай и остальным потешиться.
Спасибо, только и буркнул Егор, набрасываясь на угощение.
На некоторое время установилась тишина, нарушаемая лишь похрустыванием семечек, да смачным сплёвыванием читателю, надеюсь, доводилось лузгать семечки, и все нюансы процесса, думается, ему хорошо знакомы из непосредственного опыта.
А, может, всё-таки сходить на косогор, неожиданно сказала прежде молчавшая Нина. Вдруг Миша прав?
А любопытной Варварой не хочешь побыть, Нин? возразил Витя и хотел добавить что-то ещё ядовитое, но его неожиданно перебил Фёдор:
А что, давайте смотаемся. Не так уж и далёко. А если ничего не увидим до самой темени, сдаётся, успеем вернуться, вечера ныне долгие, я и с картошкой управлюсь.
«Да, пошли», «Что уж там, чай, не десять вёрст», «Ох, Михайла, держись, если наплёл», раздались добродушные реплики, и все мы двинулись самым коротким путём, на угол деревни, к мишиному дому, а затем по косогору к Егорьевскому холму.
Солнце, неспешно скользившее за горизонт, слегка подсвечивало поднимавшуюся с полей и лугов дымку, уже густо лежавшую в низинах, но почти незаметную в белесом небе. Долгое время мы шли молча.
Интересно, призовут нас сразу после выпускных или нет? задумчиво произнёс кто-то из ребят.
По мне, так поскорее бы, отозвался Егор. Будет кому письма писать, шутливо толкнул он локтем в задумчивости шагавшую рядом с ним Любу.
Ой, не смеши! от неожиданности зарделась она. И что ж ты напишешь с фронта? «Я герой, валю врага одной ногой», и всё эдакое, да? и, пытаясь скрыть смущение, снова залилась смехом.
Ну, уж мы найдём, что написать, загадочно сказал Егор и замолчал, не меньше её смущённый.
А немцы-то, говорят, опять на Москву метят, задумчиво проговорил Фёдор.