По прошествии нескольких лет, убедившись в научной зрелости Матана, наставник отправил лучшего своего ученика в поездку по Эрец-Исраэль. Мечталось Эвитару: пусть бы лидеры духовной метрополии воочию узрели бы, что может Нагардея, да и вообще иудейство земли Вавилонской, рождать собственных быстрых разумом мудрецов.
3. В семье каша гуще
В те давние времена, о которых повествует наша история, у иудеев существовало два духовных центра один в Вавилонии, а другой в Эрец-Исраэль. Если основательно мнение, что конкуренция благотворно сказывается на прогрессе любой области человеческой деятельности, то, надо полагать, состязание меж вавилонскими и иерусалимскими законоучителями оказалось полезным всему народу.
В современных ученых кругах принято считать, будто бы с годами эпицентр талмудической мудрости медленно но верно перемещался из Эрец-Исраэль в Вавилонию. По всей вероятности у сторонников этого суждения имеются надежные критерии сравнения для подобного научного вывода.
Между Вавилонией и Эрец-Исраэль курсировали специально назначенные на то посланники. Через этих людей осуществлялся обмен идеями и важными интеллектуальными находками. Эвитар и Матан выслушивали посланников из Иерусалима, читали привозимые ими письмена-толкования, да и сами передавали западным коллегам плоды собственных холодных наблюдений ума и замет горячего сердца.
Не смотря на стабильное и десятилетиями оправдывающее себя статус-кво, Эвитаром владело чувство некой неудовлетворенности. И в самом деле, установившаяся традиция взаимного обогащения хоть и была полезна, но она не могла достаточно полно раскрыть перед иерусалимскими законоучителями завоевания вавилонских мудрецов. Поэтому Эвитар решил отправить Матана в Эрец-Исраэль с наставлением показать иерусалимцам всё то лучшее, чему он выучился в Нагардее, а, главное, продемонстрировать собственные незаурядные достижения толкователя Святых Книг.
В Эрец-Исраэль жил один совершенно незаурядный человек, коего народ горячо любил и ласково и просто называл Раби. До нас дошло немало сведений о Раби. Вот далеко не полный перечень их. Во-первых, он был правителем Иудеи, во-вторых, превосходил богатством всех жителей страны и, в-третьих, слыл самым большим мудрецом. Если найдутся скептики, которым покажется странным, а то и неправдоподобным, такое удивительное соединение в одном лице главнейших человеческих приоритетов пусть относятся к сему явлению как к случайному стечению фактов.
По прибытии в Эрец-Исраэль молодой представитель Вавилонии явился в резиденцию правителя, то есть к Раби. Слуга доложил о прибывшем, и визитер был принят. Матан вручил хозяину дворца рекомендательное письмо от своего нагардейского учителя. Раби со вниманием и почтением прочел послание, отложил его в сторону и затеял с Матаном ознакомительную беседу.
Начавшись с вежливых обсуждений пустяков, разговор постепенно перешел в научное русло. Раби быстро убедился, сколь справедливы похвалы Эвитара его ученику. Изобилующая мыслями беседа затянулась. Слуга принес на подносе обед и кувшин с водой для омовения рук. После трапезы собеседники вышли в сад и продолжали дискутировать до захода солнца. С появлением звезд, Матан сотворил вечернюю молитву, по приглашению Раби присоединившись к нему и его приближенным.
Раби предложил Матану задержаться в Эрец-Исраэль и примкнуть к руководимой им ешиве в качестве его помощника, одновременно углубляя познания в науках. Молодой вавилонец с радостью принял лестное предложение. Он понимал, что ему есть еще чему поучиться, тем более, когда наставником будет сам Раби. Вместе с тем Матану хотелось пожить самостоятельно и отдохнуть от затянувшейся отцовской заботы, в последнее время выглядевшей несколько навязчивой.
***
Матан помогал Раби в обучении школяров и одновременно черпал новые знания из общения с учителем. Смело заглядывая в собственное будущее, Матан наматывал на ус уроки политического мастерства Раби, умевшего виртуозно лавировать между прихотями римских владык и чаяниями своих людей. Он восхищался искусством наставника не сердить первых и не обижать вторых. Приобретенный Матаном опыт пригодился ему впоследствии по возвращении в Нагардею.
Довольно скоро Матан пришел к заключению, возможно справедливому, что его познания в Священном Писании вполне сравнялись с научным багажом Раби. Однако посланец Нагардеи не спешил возвращаться в Вавилонию, ибо молодой пытливый ум устремился к новым горизонтам. Матан увлекся медициной и достиг в этой области впечатляющих успехов не только как теоретик, но и как практикующий лекарь.