Спешу за стол, отец, ответил Матан, я голоден, но прежде омою руки.
Я полью тебе из кружки. Как прошел день учения?
Да, как обычно, ответил Матан, потупившись.
Дружок, а ведь у тебя глаза-то красные! Уж не плакал ли ты? спросил Гедалья с тревогой.
Самую малость
Кто тебя обидел?
Учитель побил меня
В чем ты провинился, дружище?
Ах, пустяки
Нет, нет! Рассказывай по порядку!
Хорошо, отец. Учитель велел мне покормить из ложки своего годовалого сыночка и
Неужели ты отказался? Тогда прав твой наставник непослушание наказуемо!
Я покормил малыша, но был наказан за неомытие рук.
Не понимаю! Садясь за ужин, ты исполнил заповедь и этим доказал верность ей!
То-то и оно, отец, что закон предписывает омывать руки перед собственной трапезой. Но ведь в доме учителя я не ел сам, а кормил его дитя. Почему же омывать руки должен был я?
Учитель напоминал тебе о заповеди?
Напомнил и вышел из комнаты. Вернувшись, убедился, что я сделал по-своему.
Ты был не прав, Матан. Следовало сначала поступить по закону, аж потом размышлять над ним. Да и приказа ты ослушался тоже плохо. Однако хвалю тебя за вдумчивость. Интересный казус. В доме учения я обсужу его с мудрецами. Тебя же прошу не сердиться на учителя, ибо наставник всегда благонамерен. Мысль сию навек сбереги в сердце твоем.
Сын усвоил урок отца. Забегая вперед, заметим, что неколебимую приверженность дисциплине Матан пронес через всю свою карьеру вавилонского мудреца.
***
Гедалья вступился за учителя, преследуя цель педагогическую и, отчасти, под воздействием инстинкта солидарности. Тем не менее этот случай заставил отца думать, что умница Матан сравнялся знаниями со своим ментором, а то и превзошел его. Стало быть, дальнейший прогресс в обретении мудрости возможен только со сменой наставника.
Отец взял сына за руку, и оба отправились в дом учения к Эвитару. В этот час педагог проводил практические занятия с питомцами. Он выслушивал вопросы отроков, затруднявшихся в понимании сложнейших мест Святого Писания, и давал краткие, но ёмкие ответы. Школяры запоминали, кивали головами, восторженно переглядывались.
Войдя в открытую дверь и остановившись у порога, отец и сын прислушались к словам наставника юношества. Чувство глубокого почтения к мудрым речам Эвитара охватило душу Гедальи. Он взглянул на Матана лицо последнего выражало восхищение. Не по чину робко уселся Гедалья на краешек скамьи в последнем ряду. Матан не посмел последовать примеру отца и остался стоять на ногах.
Эвитар заметил вошедших, дружелюбно кивнул. Закончив урок, он, приветливо улыбаясь, подошел к отцу с сыном, пожал руки обоим. Сохраняя достоинство и необидно соблюдая дистанцию, он осведомился о цели их визита, хотя, несомненно, намерения гостей были ему вполне ясны.
В лестных выражениях Гедалья заверил мудреца, что только у него Матан сможет получить подлинные знания. Польщенный Эвитар принялся расспрашивать юношу об изученных им предметах, одновременно экзаменуя его. Наставник остался в высшей степени доволен познаниями и умом молодого человека и немедленно принял решение взять его в ученики. Отец был счастлив и горд.
Следуя своим жизненным правилам, Эвитар отказался принять от отца Матана плату за обучение отпрыска. У твоего сына, Гедалья, сказал наставник, оставшись наедине с родителем, светлая голова, и я уверен, что воспитаю глубокого знатока Писания. Придет время, и парень примет от меня духовное наследство. До конца сбудутся мои пророческие слова, и Матан станет великим законоучителем и прославит твой род!
Надо ли говорить, с каким восторгом выслушал Гедалья сей восхитительный вердикт? Отцовская радость не помещалась в трепещущем сердце. Осчастливленный судьбою родитель горячо пожал руку Эвитару, затем бросился к Матану, ожидавшему в саду дома учения, и расцеловал отпрыска. Отец с сыном отправились домой, оживленно беседуя и строя смелые планы на будущее.
***
Годы учения у Эвитара стали самым светлым периодом жизни Матана. Ибо для юноши, щедро наделенного талантами, впитывать знания, обогащая ум, есть высшее наслаждение молодости.
По прошествии нескольких лет, убедившись в научной зрелости Матана, наставник отправил лучшего своего ученика в поездку по Эрец-Исраэль. Мечталось Эвитару: пусть бы лидеры духовной метрополии воочию узрели бы, что может Нагардея, да и вообще иудейство земли Вавилонской, рождать собственных быстрых разумом мудрецов.