— Я знаю, вы спасли меня от больших неприятностей, мистер Драм. Я вам очень благодарна.
— Но вы не можете мне сказать, чего хочет от вас ваш приятель?
— Приятель? О, понимаю, вы имеете в виду мистера Скотта? Нет. Увольте. Не могу. Хотя вы правы. Он действительно занят поисками моего отца.
Я встал.
— Значит, Майк собирается остановить Аббамонте, да? Значит, грузоперевозчики будут прыгать от радости? Он ведь годами разорял их.
И прежде чем Алексис успела ответить, если она вообще собиралась отвечать, я вышел из ее номера, спустился вниз и подозвал такси.
— Здание сената, — сказал я шоферу.
Шелл Скотт кует железо, пока горячо
Вашингтон, 4 ч. 30 мин., четверг, 17 декабря
Реактивный лайнер быстро катил по посадочной полосе вашингтонского Национального аэропорта. Здесь, в Вашингтоне, было половина пятого утра и валил снег.
Этого только не хватало!
На мне была одежда, соответствовавшая погоде в Южной Калифорнии: габардиновые брюки песочного цвета, желтая тенниска, разрисованная ярко-розовыми банкнотами достоинством в один шиллинг, и пиджак песочного цвета. Моя задница, онемевшая от сидения в самолете, почти немедленно замерзла. И соответственно испортилось настроение.
Я заскользил по снежной слякоти в кафетерий внутри здания аэропорта, проглотил чашку горячего черного кофе, а потом юркнул в такси.
— Куда едем, приятель? — осведомился шофер. Затем окинул взглядом мой пижонский прикид. — Что за... — начал было он, но тут же осекся.
— Отель «Статлер». И не трать попусту бензин.
Такси двинулось с места. В лучах фар хлопья снега казались белыми перьями. Мы добрались до «Статлера» сразу после пяти, минуту спустя я уже спрашивал у портье за конторкой, в каком номере проживает миссис Сэнд.
Портье был высоким, молодым, тощим и сутулым. Его узкий, хрупкий с виду нос, который, казалось, вот-вот начнет дрожать, как у кролика, венчали очки в роговой оправе. Он оглядел меня с явным и высокомерным неодобрением, потом демонстративно посмотрел на часы.
— Я не уверен, что мне следует давать подобную информа...
— Послушай, дружок. От природы я веселый и беспечный. Но поверь мне на слово: в данный момент я вовсе не весел и не беспечен. Либо я начну стучать во все двери подряд в этом заведении, либо ты любезно сообщишь мне номер апартаментов миссис Сэнд.
Портье раскрыл рот и задвигал языком, словно пил воду из невидимого стакана, затем втянул его обратно и сказал:
— Двадцать шестой.
Я поднялся на второй этаж в лифте, прошел по коридору, покрытому мохнатым ковром, к номеру 26 и постучал в дверь.
В ответ я услышал только эхо. Двадцать долларов — и вороватый коридорный впустил меня в номер. Он был пуст. Я увидел телефон, по рычагу которого Драм постучал несколько часов назад, так что у меня чуть барабанная перепонка не лопнула. Я увидел помятую постель — отчего настроение у меня не улучшилось — и кое-какую одежду, висящую в стенном шкафу. Больше ничего, что могло бы привлечь мое внимание. Ни Алексис, ни Драма. И я спустился вниз.
Портье за конторкой увидел меня и снова, разинув рот, принялся манипулировать языком. Похоже, мое появление вызывало у него прямо-таки условный рефлекс.
— Миссис Сэнд нет в номере, — сказал я. — Вы, случайно, не знаете, куда она отправилась?
— Она уехала, сэр. Несколько часов назад. Я не знаю куда.
— И вы об этом знали?!
Он кивнул.
Я улыбнулся ему:
— А почему не сказали?
— Если честно, сэр, я боялся, что вы меня ударите.
И он снова высунул слегка подергивающийся язык. Этот парень еще не совсем спятил, но был к этому уже близок.
— Ладно, — сказал я. — Извините, если я был с вами груб. Но я не...
— Не веселый и не беспечный, — закончил он за меня с надеждой.