Гостиная была маленькая и обставлена разнородной мебелью, купленной наверняка на распродаже подержанных вещей.
Я обвел взглядом изрядно продавленную софу, два массивных кресла с подлокотниками и засаленными спинками, пару исцарапанных журнальных столиков и телевизор старой модели с экраном размером с почтовую открытку. На экране под звуки приторной музыки мужчина разыгрывал в рамках приличия страстную сцену любви с хорошо одетой женщиной. Миссис Кэмбриа выключила телевизор, обрекая любовников кануть в электронную вечность.
— Послушайте, — сказала она прежде, чем я успел заговорить, — клянусь, Хэнку представилась возможность хорошо подзаработать. Так и передайте мистеру Аббамонте.
— С чего вы взяли, что меня послал к вам мистер Аббамонте?
— А разве нет?
Женщина посмотрела на мое распахнутое пальто, серый фланелевый костюм под ним, пристегнутый воротничок и галстук.
— У нас не бывает других гостей.
Я не стал ее разубеждать, хотя чувствовал себя неловко.
— Откуда мистеру Аббамонте знать, что Хэнку представилась такая возможность? Разве он не слышал этой песни раньше, как вы думаете?
— Так что же вы хотите от нас, мистер? Чтобы мы встали перед вами на колени? Хэнк получил постоянную работу, он работает таксистом. Он непременно заплатит. Неужели мы должны умолять вас, стоя на коленях?
— Есть другие способы, — сказал я, пытаясь вызвать ее на откровенность.
— Послушайте, я знаю, что Хэнк все еще не расплатился. Когда он работал на грузовике, то обычно занимал у мистера Аббамонте, чтобы заплатить профсоюзные взносы, возвращал долг и снова занимал... Но он не собирается... — От волнения ее голос стал хриплым и прерывистым.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Мари.
— Не думаете ли вы, Мари, что существуют какие-то другие формы расплаты?
Я хотел, чтобы она рассказала о сделке, на которую пошел ее муж с Аббамонте, но она истолковала мои слова превратно:
— Что вы хотите, мистер?
Она развязала пояс своего домашнего халата и вдруг распахнула полы. Под ним на ней были надеты ярко-розовый лифчик и трусики. Кожа у нее была темная, тело упругое.
— Этого? Если вам нужно именно это, почему же вы сразу не сказали? — Ее темные горящие глаза смотрели на меня в упор, но губы предательски дрожали. — Ради Хэнка я готова пойти на все. Только оставьте его в покое!
— Вы неправильно меня поняли, Мари, — сказал я. — Я не работаю на Аббамонте.
Огонь в ее глазах потух от смущения. Рука, державшая пояс, безвольно повисла, но она не запахнула халат.
— Тогда что же вам от нас надо?
Она зажала рот тыльной стороной ладони — нарочитый жест, перенятый ею из телефильмов и долженствовавший символизировать страх. Сегодня меня вторично приняли за полицейского.
— Вы из полиции? А я-то все говорила вам...
И именно в этот момент зазвонил телефон. «Вот теперь это действительно полиция», — подумал я.
Мари стояла рядом с телефонным аппаратом, поэтому сразу же взяла трубку:
— Алло?.. Что? Да, это миссис Кэмбриа. Кто? Вы что? Что вы... О нет! Господи Иисусе, нет, нет, нет...
Она выронила трубку. Я положил ее на рычаг. Мари завязала халат. Ее трясло.
— Он умер, — сказала она упавшим голосом. — Хэнк мертв! Вы ведь знали об этом, верно? Знали? За какие-то паршивые сто долларов они убили его!
— Есть кто-то, кому вы могли бы позвонить, Мари?
— Нет, я... у меня никого нет. Оставьте меня в покое.
— Я могу остаться с вами, если желаете.
— Уходите. Оставьте меня. Давайте убирайтесь! Вы уже все знали, когда пришли. Позволяли мне изображать из себя дурочку... уходите! — закричала она. — Убирайтесь отсюда и оставьте меня в покое.