— Полагаю, по двум причинам, — медленно заговорила она. — Первая тебе уже известна. Если его вызовут на комиссию, он заявит, что Линдсей во Фронт-Ройале силой выколачивал из него признания в том, чего он не совершал. Поэтому, если всплывут факты, свидетельствующие о связях Линдсея с «Братством»...
— Возможно, Чарли уже получил повестку?
— Нет еще. Но сенатор Хартселл беседовал с нами. Думаю, сенатор слегка опасается, что Чарли откажется давать показания комиссии. А в этом случае он только причинит вред комиссии.
— Ты сказала, что причин две.
Хоуп встала и взволнованно пошла к окну. Стоя спиной ко мне, она сказала:
— Когда я пришла сюда, то еще не знала, стоит ли тебе рассказывать об этом. И я до сих пор пребываю в нерешительности. Дальнобойщикам нужен союз. Чарли вспоминает, как обстояли дела в тридцатые годы, до того как возникло «Братство».
— Но им нужен хороший профсоюз! Который защищал бы их интересы, Хоуп.
— Да, конечно, но я... ну да ладно. Будучи диспетчером таксопарка, Чарли приобрел друзей в полиции штата Вирджиния.
Ну, в ту ночь, когда Хэнка Кэмбриа забили насмерть в такси, там был обнаружен некий багаж.
— Я знаю. Копы конфисковали его вместе с такси. Там были бумаги отца Алексис Сэнд. А они подобны динамиту. Но, по крайней мере, они в целости и сохранности у полицейских.
— Вот к чему я и клоню. Теперь этот багаж у Чарли. Он получил его от своих друзей из полиции.
— У Чарли! Аббамонте убьет кого угодно, чтобы заполучить эти документы.
Хоуп повернулась ко мне, в ее глазах был страх.
— О, какой же он дурак! — воскликнула она. — Какой дурак! Чарли был напуган, думал, что эти бумаги помогут ему избавиться от неприятностей. И он позвонил Аббамонте.
— И рассказал ему о бумагах?
— Боюсь, что так.
— И когда это было?
— Вчера.
— И что сказал Аббамонте?
— Не знаю.
Я принес пальто Хоуп из спальни, прихватив свое со стула, на который бросил его вчера в гостиной, и сказал себе: «Спокойно, все будет в порядке».
— Твоя машина здесь? Моя осталась у штаб-квартиры «Братства».
— Нет. Я приехала на такси.
Я вызвал по телефону такси. Пятнадцать минут спустя, без четверти девять, мы поехали домой к Дерлетам.
Воскресным утром серые холодные улицы были почти пустынны. Я расплатился с таксистом и услышал доносящийся откуда-то издалека колокольный звон, навевающий тоску. Я взял Хоуп под руку, и мы стали вместе подниматься по лестнице.
Полицейский в форме за дверью ее квартиры коснулся при виде Хоуп козырька и вопросительно взглянул на меня. Я показал ему свое удостоверение.
Хоуп впустила меня в квартиру и вошла сама. Чарли вышел из спальни в пижаме и банном халате.
— Одевайтесь, — сказал я. — Мы собираемся выписать ордер на ваш арест и запереть вас у шерифа округа под надежной охраной. Это ваш единственный шанс.
— Самому лезть в петлю? Кажется, я тебя предупреждал, чтобы ты держался подальше от моей сестры.
— Умоляю тебя, Чарли, — сказала Хоуп. — Послушайся его.
— Еще чего! — В его глазах была горечь, на висках вздулись вены. — Где ты шлялась всю ночь?! И это моя сестра! После всего, что я сделал для тебя? Моя маленькая сестричка так со мной обошлась!
— Кончай, Чарли, — сказал я.
— Как она тебе, Драм? Могу представить...
Я ударил его. От удара Чарли развернуло на сто восемьдесят градусов, а потом он упал на колени. Хоуп шагнула было к нему, но потом остановилась. Гневно глядя на нас снизу вверх, Чарли поднялся и нетвердой походкой направился в спальню.
Хоуп хотела пойти за ним, но он тотчас же вернулся, держа в руке пистолет 45-го калибра.
— Я даю тебе шанс, — сказал он. — Убирайся отсюда и из моей жизни! И из ее жизни тоже!
— Ты телевизионных шоу насмотрелся.