Ну, а теперь сказывай, насколько у тебя нога короче будет? спросил парень, перебирая пахучие полоски.
Почитай, вершка на полтора, ответил мужичок, по-птичьи склонив голову на бок, Да ты что задумал-то, хлопец?
Олесь хитро улыбнулся:
А вот сплету тебе сейчас лапоточки: на одну ногу обычный, а на другую с двойной подошвою. А меж подошвами набью его корою липовой, толщиной в аккурат в два дюйма. Вот и будешь, ты, дяденька, бегать, как лучший гонец, а про изъян свой и помнить забудешь.
Эка невидаль лапоточки! Кто сказал, что Силычу обувка нужна? Я и босый и хромый, а быстрей самого быстрого бегуна куда надо доберусь! ворчит мужичонка, а сам парню за плечо заглядывает, не передумал ли тот ему лапти плести.
Вишь, как ладно у тебя работа спорится, сменил, наконец, Силыч гнев на милость.
А ты не стой в стороне, а иди лапоток померяй, чтоб по размеру обувка вышла, говорит ему Лесь.
Ишь, че захотел померяй! осерчал вдруг мужичонка, да ступню в листву сухую поглубже зарыл, вот такой у меня размер, в аккурат с енту щепку будет, и Лесю кусок коры подает.
Тот только плечами пожал.
Странный ты. Ну, мерить не хочешь не меряй, но потом не обижайся, если обувка либо жать будет, либо с пятки сваливаться.
А ты в аккурат по щепе делай не промахнешься, заверил старикашка.
Закончил Лесь работу, лапти перед хозяином поставил и говорит:
Ну, пора нам отсюда и выбираться сестра твоя о тебе беспокоится, извелась уже, наверное.
Марфа, что ли? с ехидцей спросил Силыч.
Может и Марфа, имени не спрашивал. Я ее у озера встретил, она там гребень обронила.
У, кикимора! в сердцах воскликнул старичонка.
Что это ты, дяденька, на сестру ругаешься? удивилсяюноша, Она за тебя волнуется, меня на помощь прислала
Кикимора и есть. Волнуется! Лишь бы свою заботу на другого спихнуть! сморщился мужичок и заморгал часто часто, будто ему соринка в глаз попала.
Да разве можно женщине одной в этакую чащу ходить! Меня тут деревом вот этим чуть не пришибло, чудом увернулся, а ну как она не успела бы? заступился за тетеньку Лесь.
А Силыч тем временем в лапоточки впрыгнул и вдоль деревьев расхаживает, да по сторонам поглядывает, всем своим видом будто сказать хочет: «Ну как я вам? Я ли не молодец?! Вот вам и убогий, вот вам и хромый».
Ну, я ведь тоже не лыком шит, опять заскрипел Силыч, и, вдруг, свистнул неожиданно звонким посвистом, да крикнул зычным голосом:
Фиска!
И, как по волшебству, кусты расступились, и предстала пред Лесевым взором девушка красоты невиданной.
Анфиса, дочка моя, представил Силыч и для нее добавил, парень ентот мне обувку с ходулькой смастерил. Отблагодарить надо.
Улыбнулась Анфиса ласково, взяла Леся за руку и сказала голосом ангельским:
Пойдем со мной, парубок, не пожалеешь!
Лесь глядит на нее во все глаза, очей отвести не может и все думает, как у такого неказистого мужичонки этакая принцесса народиться сумела. Велика сила природы-матушки!
Чем же одарить мне тебя, зорька ясная? Ведь нет у меня ничего. Был гребень резной, красоты твоей достойный, да я его Марфе отдал, только и сумел вымолвить.
А Анфиса смеется, да за собой парня тянет.
И, вдруг, стволы да ветки разом кончились, и оказались они на берегу того же озера, где их лагерь разбит, только с другой стороны.
«Что же это я, выходит, все время вокруг озера кружил. А ведь думал, версты за две от этого места в лесу заплутать довелось», мелькнуло в голове Леся.
Но долго удивляться ему не пришлось.
Подружки, позвала Анфиса, встречайте, это гость мой!
И, вдруг, кувшинки да лилии в воде зашевелились, и увидел юноша стайку девчат с цветами в волосах. Они засмеялись, забрызгались, телами белыми засверкали и, прямо так, неприкрытыми, в воде запрыгали:
Иди к нам, Олесь, мы тут хороводы водим, в салочки играем. Нынче праздник Иван-Купала. А в этот день все можно!
Закружился лес и озеро, радостно и трепетно сжалось сердце. А девчата поют, за ухом щекочут, взгляды томные из-под ресниц на него бросают. А ярче всех Анфисины очи горят!
Ты, глупый, гребнем меня одарить хотел. Не надо мне никакого гребня. Ты мне себя подари! шепчет она, как ветром знойным обжигает. И от шепота этого вся кровь так и закипает, так и бродит.
Вот и рубаха его уже на берег полетела, и штаны вдоль камышей плывут, и стоит он уже в одном исподнем по пояс в воде. Так и до греха недалеко. Да что там совсем близко! Закрыл Лесь глаза руками: