Возле него на столе стояла сферическая астролябия из бронзы, под ней хаотично лежали уже исписанные листы. Создавалось впечатление, что в данный момент учёный далёк от науки и, словно советский школьник, занят рисованием батальной сцены, где пятиконечные звёзды бьют свастику.
Это был худой седовласый мужчина, чей высокий рост не могли скрыть ни его сутулость, ни сидячее положение, в котором он находился. Казалось сложным определить его возраст с первого взгляда. Вероятно, как и многие люди науки, он вёл здоровый образ жизни, и поэтому навскидку ему можно было дать лет шестьдесят, но Миша допускал, что на самом деле Профессору могло быть как семьдесят, так и все восемьдесят.
С первых минут знакомства Миша был поражён ясностью профессорского взгляда. Такого он ещё никогда не встречал. Ему показалось, что это самый настоящий сканер скрытых помыслов, страхов и страстей, попасть под который было отчасти приятно отпадала надобность растрачивать силы на укрывание подноготной: эти глаза всё равно бы всё усмотрели.
Увидев Мишу, бодрый старик поднялся, явив свой действительно высокий рост, и под гул ламп дневного света проследовал между косых деревянных парт с прорезями под карандаши навстречу Крымскому. Держа одну руку в кармане, Профессор шёл, слегка выбрасывая колени вперёд, так что широкие штанины подскакивали на его худых ногах. В нём в равной степени присутствовали почтительность и уверенность в себе, граничащая с властностью.
После немого рукопожатия Профессор дождался, когда аудиторию покинули сопровождающие, и пригласил гостя вернуться к рабочему столу. На столе, среди исписанных большим непонятным почерком листов, Миша заметил обтрёпанную распечатку первой версии своего эссе, на оставшемся пустом месте внизу листа чёрной ручкой было нарисовано с десяток фигурок разного размера, напоминающих мишени. Одна из них, самая большая и жирная мишень, размещалась прямо поверх текста.
Ну, привет, Михаил Петрович. Как себя чувствуешь, не устал? добродушным тоном, можно сказать, по-отечески обратился к Мише академик.
Здравствуйте, нет, совсем не устал, с мягкой улыбкой ответил аспирант. Начало разговора ему понравилось.
Это хорошо. Тогда давай знакомиться?
Давайте. А это астролябия? поинтересовался Миша.
Да-а-а, протяжно ответил Профессор.
И что можно ей замерить?
Да хоть всё, было бы что мерять. Знакомимся?
Да, конечно, извините.
Хорошо. Меня зовут Лев Алексеевич. И, как ты уже понял, я и есть Профессор. Как тебя зовут, я уже знаю, ты Михаил Петрович Крымский, и ты здесь, потому что мы с Чистоделом решили, что так будет правильно. Сразу скажу, для меня большая честь с тобой познакомиться, надеюсь, наша дружба будет крепкой и продуктивной. В дальнейшем ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. В общем, добро пожаловать в нашу семью!
Взаимно Спасибо, залепетал Миша, но Профессор сделал жест рукой, означающий, что на сегодня с формальностями покончено, тем самым снизив ценность произнесенных им ранее слов. Профессор относился к тому редкому типу людей, чья учтивость могла польстить человеку наивному, в делах неопытному и, напротив, насторожить опытного.
Я ознакомился с твоим эссе, продолжил Профессор. Что бы там ни говорили, а глобализация меняет жизненные устои. Даже ты, извини меня, безнадёжно нищий человек, смог чему-то выучиться. Ничего не поделаешь, барин более не особ учёностью, барин нынче особ только ощущениями. С этим у тебя наверняка проблемы, благо решаемые.
Произнеся эти слова, Профессор замолк, поднёс руку ко рту и, прикусив мягкую часть указательного пальца, чрезвычайно внимательно смерил Мишу с ног до головы.
Но в целом ты весьма хорош, продолжил пожилой мужчина, лицо честное, вызывает доверие. Мускулов не хватает, но это тоже решаемо.
Миша слегка опешил.
Ну да ладно, давай к делу, Профессор сменил интонацию на более бодрую, убрав руку ото рта. У меня есть конкретный вопрос к используемым тобой в эссе формулировкам: уверен ли ты в них?
Вы о чём?
Миша насторожился, как отличник-параноик, которого вроде бы похвалили, а в конце добавили многозначительное «но». Профессор это заметил.
Нет, всё очень хорошо, нам подходит, просто не правильнее ли будет сказать, что Вселенная создала не жизнь, а Бытие? Или даже не Вселенная, а цельное, осознанное Ничто, и оно не создало, а разделило себя на разрозненное Бытие?