Виллема очнулась на кровати в своей бывшей спальне в замке, а рядом с ней сидел её сводный брат с позолоченным кубком в руке.
Здравствуй, дорогая сестра, с возвращением!
Я бы никогда не вернулась сюда по собственной воле! она поспешила подняться с постели, расправляя складки своего платья, при этом выделяя своё положение, не видя в своей беременности ничего дурного, в отличие от её родственника.
Я знаю.
Знаешь?! Прекрасно! Теперь скажи мне, где Алан?
Успокойся. Лучше вот, выпей! он протянул ей кубок, тебе сейчас, как я погляжу, вредно так волноваться, выпей это успокоительное, а потом всё обсудим. Если ты так переживаешь, то выпей.
Молодая женщина бросила на барона полный недоверия взгляд, нахмурив свой веснушчатый носик, но кубок всё же приняла и осушила одним залпом, но слишком поздно прочувствовала вкус, и осознала, что выпила.
Подонок! она набросилась на брата, сжимая кубок и стремясь поколотить им своего недруга, но ощущая всем телом слабость и боль.
Хитрая шлюха! он поймал и сдавил её запястья, отбирая ставший оружием предмет, нагуляла с простолюдином выродка, которого явно хотела подсунуть мне в наследнички, как ближайшая родственница, когда я стану герцогом, лишив меня моих собственных детей тем, что ты со своим кузнецом помогли сбежать моей невесте с другим, а я никого, кроме неё не полюблю! Мне не нужен никто, кроме неё, понимаешь?! Вилхелд хорошенько встряхнул Виллему и отбросил на кровать. Ты думала, я позволю тебе оставить этого выродка?!
Виллема вцепилась в одеяло, чувствуя, как ломит её тело, как сводит ноги и живот.
Нет! душераздирающе закричала она, поджимая и разгибая колени, и на подоле её платья проступили кровавые пятна, нет! тихим стоном повторила она, по её щекам покатились слёзы. Её крик заглушили висящие на стенах цветные сюжетные гобелены, её горе сотрясало лишь равнодушное пространство.
Ну вот и всё, проговорил Вилхелд, вот видишь, сестра, как легко мне сломать чью-то жизнь. И жизнь твоего Алана тоже в моих руках! Я могу остановить его сердце, могу отправить его на виселицу, как и тебя. Но ты мне можешь помочь! он подсел к ней на кровать, склонился и аккуратно приподнял за подбородок её заплаканное лицо, поцеловал в побледневшие губы. Ты же хочешь помочь мне!
Их серо-зелёные кошачьи взгляды встретились, и Виллема не могла отвести глаз, в её голове поплыл туман, затмевая взор, и она поняла, что уже не властна над своим сознанием. Последнее, что она услышала, было: «Спи!»
Тем не менее, барон продолжал говорить:
Запомни! Ты хочешь помочь мне! Ты хочешь помочь и себе, оказав мне помощь! Забудь о чувствах Алана, это он решил избавиться от вашего ребёнка, Алан предал тебя! Ты должна во что бы то ни стало разыскать Джессику и Кристофера, тебе нужен Кристофер, тебе безумно нравится Кристофер! Я помогу тебе быть с Кристофером, замани, верни Джессику и Кристофера в мой замок! А теперь забудь о нашей сегодняшней ссоре, забудь о том, что видела и слышала меня сегодня. А сейчас отдыхай, поспи, наберись сил, ибо они тебе ещё ох, как пригодятся!
Вилхелд, загадочно улыбаясь, поиграл прядью её волос, поцеловал в висок, поднялся, и всё с той же загадочной улыбкой отъявленного мерзавца отправился позвать служанку Джессики, чтобы та поухаживала за Виллемой, и навестить другого своего узника. Кузнец Алан, в отличие от своей невесты, пребывал в заточении в подземельях замка не самое лучшее место для отдыха.
Глава 4. Кузнец
Светловолосый голубоглазый деревенский парень крепкого телосложения, совершенно не похожий внешне на своего друга Кристофера, сидел на соломенной постели в углу тёмной каменной камеры. Он отреагировал медленным поднятием квадратного мужественного лица, когда загремела железная решётчатая дверь.
Здравствуй, Алан! ухмыляясь, поздоровался Вилхелд.
Кузнец хотел что-то ответить, но вместо этого залился приступом кровавого кашля.
Бедняга. Я вижу, тебе крепко досталось, с наигранной жалостью выговорил барон, а всё, как всегда, из-за женщин. Да, милый, тебе придётся позабыть о моей сестре!
Никогда! зарычал Алан и подобно разъярённому вепрю рванулся на милорда, но цепи, которыми он за запястья был прикован к стене, оказались слишком коротки.