Конечно. Мы сегодня забрали его из тюрьмы, ему там только-только документы выдали.
Тебя как зовут?
Маша.
Ян.
Первый раз слышу такое имя.
Полное имя Емельян, но меня никто так не называет. По-моему, просто Ян лучше. Я в этом секторе живу. А ты где?
В девятом секторе.
Ого, престижный райончик. Редко там появляюсь.
Да какой престижный, обычный. Все как везде, одна серость и грязь вокруг. Маша всхлипнула, вспомнила, как целую неделю наводили идеальный порядок в квартире перед возвращением Сергея, и снова зарыдала.
Давай я тебя домой провожу, предложил Ян.
Боюсь туда идти. Что я вечером скажу родителям?
Ты ни в чем ведь не виновата. Что ты могла сделать?
Знаю, но от этого не легче.
Ну, пошли тогда ко мне, здесь близко.
Хотя Маша пребывала в ступоре, тем не менее, возмутилась.
К неизвестному мужчине? Знаешь, как за это женщин осуждают? Комитет по защите нравственности все время борется со всякими уродливыми антиморальными явлениями.
А как комитет по нравственности догадается, что ты была у меня в гостях?
Не знаю может, соседи сообщат.
Они сейчас на работе. Да и плевать всем, кто к кому и зачем приходит. Пошли, хоть успокоишься. Не трону я тебя, не бойся.
А я и не боюсь.
Его дом был в десяти минутах ходьбы. Такая же обшарпанная пятиэтажка, что и та, возле которой они недавно нашли приют.
Поднялись на четвертый этаж, и Ян повернул ключ в двери.
Тесная прихожая, две комнаты, мебели совсем немного.
Эта комната матери, а та, что поменьше моя. Проходи, плащ снимай, на диван садись. Сейчас чайник вскипячу.
Грязно-бежевые стены, щелястый деревянный пол На противоположной от дивана стене в комнате Яна висела фотография странного пожилого человека с взъерошенными волосами и высунутым языком.
Кто это?
Так, один старинный ученый.
Я уж думала, неужели какой-нибудь родственник
У меня родственников, кроме матери, нет. Он перехватил взгляд, который она бросила на заставленную книжками полку.
Ты умеешь читать?
Я училась в школе, обиженно сообщила Маша.
Не обижайся, в твоем поколении хватает неграмотных.
Почему это «в твоем поколении»? Ты ведь ненамного старше Сколько тебе?
Двадцать два. Но мне повезло, учителя хорошие были.
У меня тоже, в общем, неплохие. Мы даже геометрию начали проходить.
Да, на самом деле круто.
Что в этом смешного?
Ничего, Ян загасил улыбку. Хочешь взять что-нибудь почитать?
Нет!!!
Чего ты дрожишь? Они все из разрешенного списка.
Все равно не надо. Брата из-за книг и посадили. Нет-нет, спасибо.
Ладно.
Они просидели в комнате Яна долго. Пили чай с солеными сухариками, рассказывали друг другу о своей работе (Ян уже несколько лет работал в цеху, где собирали паровые автомобили для среднего и мелкого начальства), иногда просто молчали, перебирая что-то в памяти. Было, в общем, нормально, уютно и спокойно, и временами Маша словно забывала, почему она здесь оказалась.
Когда небо за окном затянулось вечерними тучами, стало понятно: Маше давно пора домой, где придется объяснять родителям, что произошло сегодня в метро. Она пыталась отогнать от себя эту кошмарную мысль, но с каждой минутой получалось все хуже и хуже. Ян уловил ее беспокойство.
Если так уж боишься домой идти, оставайся тут. Мать ничего не скажет. А завтра что-нибудь придумаем.
Он поставил на стул чашку и случайно, а может и не случайно задел Машину руку.
Нет, пойду я.
Маша встала с дивана, накинула плащ, который висел на спинке стула. Ян все-таки предложит проводить или останется?
Глава 4
Конвейер двигался с пронзительным скрипом, от которого закладывало уши. Время от времени ленту заедало, и тогда подходил ремонтник. Громко чертыхаясь, орудовал своими незатейливыми инструментами. Если ремонт затягивался, наступал самый приятный момент в течение всего рабочего дня, вернее, рабочих суток.
Вот и сейчас работницы расположились в углу цеха на груде старых картонных коробок и устроили перерыв. Можно было заморить червячка прихваченными из дома сухарями, поболтать с приятельницами, просто отдохнуть. В основном здесь были молодые девушки, но попадались и уже взрослые женщины вечно усталые, с увядшими лицами и единственной мечтой избавиться от преследовавшего их столько лет шума конвейера. Маша закрыла глаза и задремала. Поскорее бы закончилась смена!.. Хотя идти домой тоже не особенно хотелось: за последнее время обстановка в осиротевшей семье стала невыносимой.