Однако джинн тут же испортил таинственную атмосферу громким криком, когда из темноты к ним шагнула фигура – Ты…
Шу вбросил меч в ножны.
– Неприятности?
Он не пригласил их войти, и Льешо не спросил, что Шу делает на балконе посреди ночи.
– Возможно, – дернул плечом принц. – Как посмотреть… Ты знаешь о Чимбай-хане?..
Шу кивнул. Льешо понял, что объяснять подробности смерти хана не придется.
– Каду доложила, что кланы выбрали на место Чимбая его брата. Ты не доверяешь ему?
Это был не совсем вопрос. Если бы Льешо доверял Мергену, он лежал бы спокойно в кровати, а не бродил посреди ночи в поисках Шу.
Юноша не стал отвечать, только заметил:
– Ему плевать на наше доверие, а сам он точно нам не доверяет.
– Да, похоже на неприятности, – согласился Шу. – Я не мог рассуждать здраво в прошлый раз, не то оставил бы тебе больше войск для убеждения.
Единственное упоминание о пытке, едва не приведшей к потере разума, которой императора подверг охотник на ведьм. Мастер Марко забрался в его голову и заставил наблюдать за мучениями каждого, кто умер в войнах, развязанных императором. Шу едва не сошел с ума.
– И все же новый хан принял тебя как гостя, если даже не союзника. Гарнские правила гостеприимства не позволят ему причинить тебе вред.
– Мне как-то не по себе, – признался Льешо. – Принц Тай любит дядю. Он верит, что госпожа Чауджин по собственному разумению убила его отца… – а это, мельком подумал принц, ставило под вопрос возможность союза Шу и Тинглута, – но теперь я не уверен в невиновности Мергена.
– Тогда тебе лучше зайти.
Император открыл дверь и пошел внутрь. Льешо последовал за ним, Свин замыкал маленькую процессию.
Комната, в которой они оказались, сверкала великолепием красок. Подобный стиль вызвал бы отвращение у людей Гайнмера, но устраивал их развращенного правителя, пока император не изгнал его из дворца, кабинета и земного тела.
Кровать пустовала, одеяла лежали ровно, лишь с одной стороны остались углубления от мужского тела.
Смертная богиня войны, одетая в белую роскошную рубашку с золотыми застежками, стояла возле стола, заваленного картами. Льешо помнил ее такой же в другом своем сновидении. Он бы начал сомневаться, что она вообще существует вне его грез, если бы рядом не находился маг Хабиба. Отец Каду. Он молча искал в лице Льешо признаки отчаяния и расслабился, увидев лишь понятное в данной ситуации смятение чувств.
– Что ты нам принес? – спросила госпожа Сьен Ма. Она мельком глянула на Шу, который остался у дверей, потом снова обратила на Льешо свой пронзающий взгляд.
Льешо буквально скорчился от такой встречи.
– Я спрашивал сегодня принца Таючита о его дяде. Тай защищал Мерген-хана, но я не так уверен в нем…
Юноша пересказал разговор с принцем, поделился своими мыслями по поводу смерти Чимбай-хана и воцарении его беспокойного брата. Закончил же он тем самым неприятным вопросом, который заставил его посреди ночи искать Шу:
– Мог ли Мерген подстроить смерть брата вместе с госпожой Чауджин?
Хабиба внимательно следил за ним. «Напряженный взгляд его темных глаз напомнил Льешо о временах, когда маг являлся в обличье птицы Рух.
– Каду сообщила, что Мерген желает смерти госпожи, чтобы отомстить за смерть брата.
– Так он говорит, – кивнул юноша. – И принц Тай ему верит. Но что, если Мерген-хан просто хочет убрать свидетеля?
Шу надоело подпирать дверь плечом, и он пошел внутрь – с показным спокойствием, хотя в его глазах горела неведомая мука.
– Или он невиновен, – сказал император, – но осторожность заставляет его хранить в тайне имена дорогих людей, которые все еще могут умереть за связь с ним.
Шу перевел взгляд на госпожу Сьен Ма, как будто его замечание относилось к другому разговору. Ее милость поджала губы.
– Ты император Шана, – ядовито напомнила она.