Как докажешь, что ты служил в Акконеле? Ты знаешь, кто я? — спросил юный лорд.
Дьюранд принялся лихорадочно соображать. Альвен была не единственным ребёнком герцога, кроме неё у него была ещё одна дочь и два сына. Младшая дочь и наследник жили в Акконеле, а вот младший сын… Он никогда его не видел. Однажды летом часть двора без лишнего шума и помпы отправилась на его свадьбу в Монервее. Дьюранд попытался вспомнить, как звали младшего сына герцога.
— Ламорик, — выдохнул Дьюранд.
По толпе рыцарей и слуг пронёсся ропот. Кто-то выругался.
— Точно, — кивнул молодой лорд.
Ропот в шатре усиливался, но Дьюранд едва его слышал. Перед ним сидел младший сын герцога Гиретского, брат женщины, которую не без помощи Дьюранда заточили в башню Ферангора, дядя ребёнка, которого скорее всего уже нет в живых. Дьюранду показалось, что Силы Небес насмехаются над ним.
— Согласись, догадаться было не просто, — заёрзав в кресле, сказал Ламорик.
— Ваша светлость, — пошатываясь, Дьюранд отвесил поклон.
— Не спорю, мой друг, — кивнул Ламорик, — прошло немало лет с той поры, когда я в последний раз почтил своим присутствием Акконель, край, который я и родиной толком назвать не могу. Я появился на свет, когда отец… разъезжал по гостям.
Никто не рассмеялся.
— Так, значит, ты Дьюранд из Коль, сын одного из вассалов моего отца. Я же — Ламорик — младший сын герцога Абраваналя. Вот мы и познакомились. Отчего ты не с сэром Киреном? Отчего ты не в Акконеле?
— Ваша светлость… Предполагалось, что я унаследую лён под названием Грейвенхольм, но изначально наследником был… все думали что он…
— Ты о чем? — Ламорик показался озадаченным. Наконец, его лицо просияло догадкой. — Кораблекрушение? Ты о Хирнане? Он нашёлся?
Дьюранд подумал, что ему надо рассказать об Альвен и её сыне.
— Да, его звали Хирнан, — произнёс Дьюранд.
— Силы Небесные! Земли его отца должны были отойти тебе. Как, говоришь, звался лён? Грейвенхольм?
— Да.
— И что сейчас?
— Что?
Альвен наверняка мертва. Дьюранд с тоской вспомнил её образ в окне высокой башни.
— Что сейчас? — повторил Ламорик. — Ведь Грейвенхольм тебе не достался.
— Ничего, — выдавил из себя Дьюранд. — Мой отец не может прогнать человека, который принёс ему присягу.
— Господь да убережёт нас от честных отцов. Но кто тебя сюда послал? Мы не получили от Кирена ни весточки.
— Кирен? Он… он ни о чем не знает, — нашёл в себе силы признаться Дьюранд.
— Ты хочешь сказать, что просто ушёл от него?
— Вряд ли я могу взять к себе в свиту рыцаря, бросившего своего сюзерена, которому принёс клятву верности. Неужели ты… Рыцарь.
— Ваша светлость, — произнёс Дьюранд. — Я не рыцарь.
— А кто тогда? Оруженосец? Именем душ усопших, заклинаю тебя, ответь, что мне с тобой делать? Герольды отрежут мне уши, если я позволю тебе сражаться на турнире. Какой от тебя прок? Я имею полное право приказать бичевать тебя и с позором доставить в Акконель. Даже не знаю, что сказать. Ты не рыцарь. Ты оруженосец. Ты поклялся служить верой и правдой старине Кирену, а потом сбежал от него. Я угадал?
Дьюранд молчал. Он не мог заставить себя сказать Ламорику то, что должен.
Ламорик резким движением руки отбросил со лба локон волос:
— Властитель Небесный! Все мои люди при деле, мне некого отправить с тобой в Акконель, по крайней мере сейчас. Общий турнир начнётся утром, — Ламорик помолчал. — Глаз с тебя не спущу. С этого момента ты поступаешь в распоряжение Гутреда. Ему вечно не хватает помощников. Гутред?
— Да, ваша светлость, — вперёд вышел слуга невзрачного вида.
— Кажется, мы нашли тебе помощника. Дьюранд, — продолжил Ламорик, — будешь делать все, что тебе скажет Гутред, и помалкивай. Никому ни слова о том, что ты сегодня видел.