- Достаточно, - коротко сказал Сил'ан на своём языке.
Хин с облегчением улыбнулся, выбрался из-за клавесина и направился к клавикорду.
- Нет, - остановил его уан. - Совсем.
Мальчишка озадаченно взглянул на него.
- Я уезжаю, - сказал Келеф. Заметив непонимание, подвёл юного Одезри к окну и указал на выплывавшую из пристройки облачную карету, затем повторил: - Уезжаю.
- Надолго? Прямо сейчас?
- Да, сейчас. Нет, не думаю, что надолго, но всякое может случиться. Ты должен продолжать заниматься и без меня. Синкопа последит за тобой. Понял?
Хин насупился. Даже этюд уже не казался ему невыносимым.
- Да, - буркнул он.
Келеф вдруг опустился ниже - как если бы встал на колени, и положил в руку мальчишке длинную трубку из светлой кости.
- Посмотри в неё как-нибудь, - посоветовал он.
Хин тотчас заулыбался смущённо и радостно.
- А что это? - спросил он.
…
Часть II. Верность
Глава XII
У опущенного подъёмного моста, изнемогая от зноя и духоты, суетились люди. Надани так и не смогла понять, что они делают, и миновала их, презрительно вздёрнув подбородок. Тадонг за её спиной раскланялся с летнями, не замечая насмешек в их взглядах, и торопливо догнал женщину.
Солнце понемногу клонилось к закату. Через всё небо протянулась длинная облачная полоса, светло-серая в лиловых разводах. Горизонт окрасился оранжевым, но над головой необычайно холодно сияла полуденная высь. Песок скрипел под ногами, ветер вздыхал, и мёртвая саванна откликалась тоскливыми звуками, пугавшими Надани до дрожи в коленях десяток лет назад.
Едва крепостные стены остались позади, как женщина заговорила низким голосом, неторопливо - подражая интонациям Танаты:
- Пять лет живём без него - заметь, спокойно живём - и ничего. Приезжает - ну и пусть приезжает, экая важность! В первый раз они так не бегали. "Отомстим!" - разве не было этих криков?
- Всё течёт, всё меняется, - осторожно заметил Тадонг.
- Брось ты, - поморщилась Надани. - На Орура смотреть смешно - из кожи вон лезет, лишь бы угодить. Как не презирать таких людей, двуличных и подлых? Что ж, пускай, пускай. А я унижаться не стану! Ничего-ничего, как приедет, так и уедет. Тихоня, можно и переждать.
Она ненадолго прикрыла глаза и помассировала виски. Летню стало её жаль.
- Не терзайте себя, госпожа Одезри, - забормотал он, пытаясь поймать взгляд женщины, и даже улыбнулся ей.
Мужеством и благородством своего поступка он упивался недолго. Надани смерила утешителя неприязненным взглядом.
- Я подожду здесь, - решила она. - А ты иди - позови Хина. Да побыстрее!
Нескладный подросток одиннадцати лет, чумазый и потный, равнодушно смотрел на мать. Его руки казались слишком длинными из-за худобы и висели бессильно. Впалые щёки и привычка волочить ноги не добавляли ему привлекательности.
- Ну? - грубо спросил он.
Женщина молча и привычно отвесила ему оплеуху. Хин бросил на неё ожесточённый взгляд.
- Думай, с кем и как говорить! - прикрикнула Надани. - Понабрался от своих дружков! И не смотри на меня так, слышишь? Я тебя вырастила, неблагодарный!
- Вот уж спасибо, - огрызнулся мальчишка.
Госпожа Одезри широко раскрыла рот, вглянула на летня.
- Тадонг, ты слышал? Нет, ты слышал, что сказал этот паршивец?!
- Если надо, могу повторить, - хамовато усмехнулся Хин. Получив ещё одну оплеуху, он лишь мотнул головой. - Бить меня будешь или выложишь, зачем звала?
Надани медленно сжала кулаки.
- Ты лучше прекращай всё это, - тихо посоветовала она.
- А то что? - мальчишка упрямо и недобро сощурился. - Замуруешь в комнате?
Женщину затрясло:
- Убирайся с глаз моих!
Надани помнила, как оттолкнула Тадонга, испуганно бормотавшего всякий вздор, как нашла силы выставить за дверь Гебье, пытавшегося помочь.