Мальчишка то хмурился, то заглядывал в глаза, настороженный, постоянно ожидающий беды. А когда Келеф умолк, попросил тихо и жалобно:
- Не уезжай, пожалуйста.
Сил'ан опустил ресницы, не отвечая на ищущий взгляд:
- Если я тебе нужен - дождись. (Хин вздохнул.) Я напишу Хахмануху, чтобы они возвращались и привозили с собой инструменты. Тебе придётся заниматься усердно, чтобы наверстать пропущенные годы.
Рыжий упрямец сотворил согласный жест с сосредоточенным и серьёзным видом.
- Хочешь встретить со мной начало нового кольца лет?
Мальчишка робко улыбнулся. Уан довольно хмыкнул и распорядился:
- Тогда отправляйся в крепость за чистой одеждой. Вернёшься сюда, искупаешься, отмоешь грязь, избавишься от запаха, переоденешься, приведёшь в порядок волосы. Хорошо бы ещё обстричь ногти. Да, умоляю тебя, не забудь сменить обувь.
Хин поднялся на ноги, но медлил уходить.
- Что? - поинтересовался Келеф. - Да, грубо, но я рискую задохнуться.
Мальчишка вытащил из кармана ветхую серую тряпицу и с виноватым видом развернул её. Сил'ан посмотрел на чешуйки.
- Ты сломал калейдоскоп, - заключил он. - Спросишь у Синкопы - он видел, как я его делал. Кость можно взять у местных, только… - Уан умолк, внимательно пригляделся к человеку. - Не вынуждай меня гадать, что у тебя на уме. Я не в настроении.
- Ты сделал его сам? - изумлённо молвил Хин.
Келеф тихо рассмеялся.
- Скоро ты повторишь мой подвиг, - безмятежно откликнулся он. - Я не волшебник и не творю чудес - это и не нужно. Они и так повсюду вокруг. Наверное, ты их не замечаешь. Вчера я нашёл во дворе старое колесо с потрескавшейся ступицей. Как по-твоему, есть в нём что-нибудь удивительное?
Они искали подходящее место до темноты, а потом дожидались, пока звёзды заблестят над гладью реки. Наконец, незадолго до восхода Лирии, Сил'ан велел мальчишке спуститься вниз и встать шагах в десяти от края обрыва. Хин с трудом мог различить в густой синеве собственные руки. Он спотыкался и падал, но, сам себе удивляясь, лишь улыбался всё шире.
В ночи зазвучал голос, сильный и нежный, выпевающий сложный, непривычный слуху человека мотив, утончённый и однообразный. По вершине холма вдруг покатилось горящее колесо. Вращающийся огонь устремился к обрыву, сорвался в пропасть. Всё так же кружась, рукотворное солнце полетело над тёмной водой. Миг его падения растянулся для Хина на долгие минуты.
Ярко вспыхнув, словно в последнем, отчаянном крике, огненный дух погас, проглоченный ночной рекой.
Глава XIV
Дикие и опасные, хищники крались, сливаясь с сумерками. Их мех и перья отливали тускло-голубым светом, словно необычайно острые клинки из вуца [17] . Глаза на макушке - два чёрных пятна в форме капли - видели добычу сквозь каменные колонны, уши настороженно подрагивали. Передние пары глаз, хитро прищуренные, то наливались ртутью, то подёргивались белёсой поволокой.
Бестии приближались, неумолимые, словно сама судьба. В разинутых клювах за стеклянными нитями слюны нетерпеливо шевелились чёрные языки. У следующей колонны на полу сидела жертва и читала книгу при свете лампы, не подозревая о том, что уже не успеет перевернуть страницу - твари изготовились к решающему прыжку.
Пророкотала дверь, заскребли когти.
- Эй! - окликнул флегматичный бас.
Жертва вскочила на ноги, точно подброшенная:
- Приехал?
По свеженатёртому полу торопливо застучали каблуки, удаляясь. Хищники, обиженные и возмущённые, переглянулись, потом серый вздохнул, почесал за ухом сгибом крыла и захлопнул клюв.
Солнце недавно взошло и пряталось за облаками, утренний холод пробирал до костей. Мальчишка поёжился, потёр руками плечи и пожалел, что не надел вамс - рубашка, старая и тонкая, совсем не грела. Червя нигде не было видно.