Не для того же, чтобы потные руки с отчаянием стиснули древко, кровь гулко забилась в висках, губы пересохли, а последний глоток воздуха застрял в горле?
Женщина тряхнула головой и выставила факел перед собой, защищаясь от морока. "Если бы он в меня влюбился, - неожиданно подумала она. - Ведь я могла бы полюбить его: за ночи без тревог, за уверенность в наступающем дне и защиту, ради Хина. Мне не пришлось бы принимать решения и терпеть упрёки, довольствоваться обществом Тадонга, вечно оставаться в крепости. Я сыграла бы роль счастливой и послушной жены - право, невелика плата.
В конце концов, что подарило мне искреннее чувство? Одиночество и сына - чужого. Я не просила бы о многом, и не мечтала бы о ласке - нет, не она всего важней. Я могла бы любоваться им, даже не пытаясь прикоснуться, если бы всегда, как я оступлюсь, он подал мне руку, как заплачу - нашёл бы тёплое слово, как вздрогну от страха - укрыл от всех врагов и бед. Вот если бы он полюбил меня!…
Но он не захочет и не сможет".
- У Каогре ведь есть свои сыновья. Зачем ему Хин? - с недоумением вопросила Надани, отдавая чудовищу тонкую папку с письмами.
- Один сын, - поправил Келеф. - Ченьхе. Был убит в пьяной драке.
Женщина ахнула и прижала руки к груди.
- Какой ужас!
Сил'ан смерил её недобрым взглядом. Закатное небо в его глазах разгоралось, похищая свет факела. Надани подобралась и насторожилась, готовая дать отпор.
- Вы его не знали, - только и сказало чёрное существо.
Госпожа Одезри нахмурилась и ответила резко.
- Я в жизни немало повидала! И представляю, как ужасно: вот так из-за немилости судьбы потерять любимого человека. Да ещё подобная гибель! Вы что же запрещаете мне сочувствовать? Или вы рады этой смерти? Стыдитесь!
- Стыдиться я не буду, - Келеф отвернулся. - Если вы закончили переживать за чужого сына, вспомним теперь о вашем. Право, я не намерен длить разговор.
Рот Надани искривился.
- Можно подумать, мне доставляет удовольствие общество столь чуткого и галантного собеседника, а Солнце так и сияет за окном. Да и пришла я, уж конечно, без приглашения.
Существо обернулось медленно, с томной грацией, будто огромная змея.
- И говорим мы, стало быть, о моём ребёнке?
Женщина наморщила лоб, поджала губы, промолчала. Сил'ан величественно проплыл мимо неё, сохраняя нечеловечески прямую осанку напряжённого тела.
- После смерти сына, Каогре-уан вновь женился, - монотонно заговорил он, словно читал мятый лист пергамента, испещрённый мелкими буквами. - Жест отчаяния. Ему свыше восьмидесяти лет, для человека это очень много.
- А сколько лет его жене?
- Девятнадцать. Два года назад у них родилась дочь, тогда правитель, должно быть, и осознал, что, одари его Дэсмэр наследником, тот всё равно не успел бы повзрослеть.
- Два года назад? - ошеломлённо переспросила Надани. - То есть мой мальчик должен жениться на…
- Нет, - раздражённо перебил Келеф. - Каогре-уан не может ждать, пока эта ненужная дочь войдёт в пору. У него есть вторая, сводная сестра ушедшего. Её имя Ценьхе.
Женщина вздохнула с облегчением и деловито поинтересовалась:
- Сколько ей?
- Девятнадцать.
- Д-девятнадцать? Но… как же? Вы не перепутали с новой женой?
Сил'ан не снизошёл до ответа. Госпожа Одезри медленно сжала правую в кулак и загнула три пальца на левой.
- Но ведь она на восемь лет старше Хина!
- Каогре-уан хочет получить клятвенное обещание - для того он и приезжает - но согласен отсрочить союз на три года до дня совершеннолетия вашего сына.
- Но ей же тогда будет… - Надани запнулась.
- Двадцать два, - равнодушно подсказал Келеф.
- Совершенно невозможно! - женщина с негодованием топнула ногой.
Сил'ан усмехнулся.
- В приданное за ней Каогре-уан отдаёт всё своё владение.