Слишком долго они смотрели друг на друга, и теперь черты этого человека навеки запечатлелись в памяти Гариона. Но, как и раньше, Гарион почувствовал знакомое стеснение в груди, будто кто-то приложил к его губам палец, призывая молчать. Этим человеком был Эшарак, и, хотя присутствие мерга в этом городе означало нечто очень важное, Гарион по какой-то причине не мог никому сказать об этом. Еще раз оглянувшись на обоих мужчин, Гарион поспешил за своими друзьями. Несколько минут он тщетно боролся со странным запретом, сковывающим язык, потом попытался начать издалека.
– Бэйрек, в Вэл Олорне много мергов? – спросил он.
– Ни одного. Им под страхом смерти запрещено здесь появляться. Это очень старый закон, провозглашенный самим Чиреком Медвежьи Плечи. А почему ты спрашиваешь?
– Просто интересно, – пробормотал Гарион.
Внутри все кипело от желания рассказать об Эшараке, но язык будто примерз к зубам. Вечером, когда все уселись за длинным столом в центральном зале дворца, а слуги разносили огромные блюда, доверху наполненные невиданными кушаньями, Бэйрек позабавил всех рассказом о приключениях Гариона, сильно преувеличивая подробности.
– Могучий удар, – повествовал он, – достойный великого воина, чуть не лишил соперника носа. Алая кровь лилась рекой, а враг был растоптан и повержен. Гарион, как истинный герой, стоял над побежденным и, как истинный же герой, не хвастался и не издевался над лежавшим в снегу противником, но предложил способ излечения и с величавой простотой и достоинством покинул поле брани. Правда, ясноглазая дева не позволила ему удалиться без награды за храбрость. Она поспешно бросилась вслед, ласково сомкнула на его шее белоснежные ручки и, не сходя с места, одарила поцелуем – лучшая награда для настоящего рыцаря, поверьте. Глаза ее пылали восхищением, а девственная грудь трепетала от пробудившейся страсти. Но скромный Гарион в своей невинности удалился, не требуя других сладких наград, которые, судя по поведению прекрасной девы, не заставили бы себя долго ждать. И на этом приключения, увы, кончились, а наш герой, завоевав победу, отказался вкушать истинные ее плоды.
Воины и короли ревели от смеха, стуча кулаками по столу, коленям, хлопая друг друга по плечам. Королева Ислена и королева Сайлар снисходительно улыбались, королева Поренн весело хохотала, только леди Мирел сидела с каменным лицом, искоса презрительно поглядывая на мужа.
Гарион побагровел до ушей, в ушах звенело от бесчисленных советов и предложений.
– Неужели все было именно так, племянник? – допытывался король Родар у Силка, вытирая выступившие слезы.
– Более или менее, – отозвался тот. – Лорд Бэйрек – прекрасный рассказчик, хотя немного приукрашивает.
– Нужно бы послать за менестрелями, – вмешался граф Селин. – Этот подвиг должен быть увековечен в песне.
– Не дразните его! – сочувственно глядя на Гариона, перебила Поренн.
Тете Пол, казалось, вовсе не было весело: холодно поглядев на Бэйрека, она подняла брови:
– Не странно ли, что трое взрослых мужчин не могут уследить за мальчиком?
– Но это был всего один удар, леди Полгара, – запротестовал Силк, – и один-единственный поцелуй!
– Неужели? – осведомилась она. – А что будет в следующий раз? Дуэль на шпагах или мечах, а после еще какое-нибудь безрассудство!
– Ничего страшного в этом нет, поверьте, мистрис Пол, – вмешался Дерник.
– Я думала, что хоть у тебя, по крайней мере, достаточно здравого смысла, Дерник, – покачала она голо вой, – но теперь вижу, как ошибалась.
Гариону почему-то стало невыносимо тошно слушать ее замечания. Казалось, она воспринимала любой его поступок в искаженном свете, предполагая самое худшее. Неприязнь все нарастала, пока мальчик не почувствовал, что вот-вот взорвется.