Хорошо хоть, обошлось без дождя…
Но уйти он не успел. Графинька, верно, в смятении чувств, подошла к оградке балкона и охнула, увидев внизу своего наемного шута. Поскольку до этого она сидела с Эндуаном без света, то глаза ее, привыкшие к темноте, с легкостью различили на стене одинокий силуэт.
Что оставалось? — только шаркнуть ножкой и согнуться в поклоне:
— Сегодня волшебная ночь, не правда ли, госпожа Н'Адер?
— Волшебная и тихая. Любое сказанное слово так отчетливо слышно, да? Вы давно здесь стоите?
— Не очень. Вышел вот подышать перед сном свежим воздухом…
— Вас задело то, что пришлось выступать перед господином К'Рапасом?
«Сатьякал всемилостивый! Только что она имела душещипательную беседу с другом детства, а сейчас пытается пожалеть меня! Кто там из мудрых говорил, что лучшая защита — нападение?..»
— В конце концов, я ведь наемник, мне полагается делать, что прикажут… в определенных рамках, разумеется.
— Не нужно так. Я заплатила совсем за другое — и впредь, обещаю, вам не придется выполнять ничего, сверх оговоренного.
— Знаете, из вас получится неважная графиня. Знатным дамам не следует заботиться о простонародье, тем более о шутах.
— И следует принимать столь выгодные предложения руки и сердца?
— Руку с сердцем предложит тебе — не спеши.
С золотыми руками, но сердцем паршив, —
может, будет в постели — великий искусник,
но злодей-искуситель для бедной души.
— Хотя, — добавил Кайнор, кашлянув, — поэзия поэзией, а жизнь жизнью. И фактор постели… хм… в общем, я бы не советовал им пренебрегать, госпожа.
— Так вы считаете, я была не права, когда отказала ему? Да или нет?
— Есть вещи, по поводу которых иметь собственное мнение шутам не пристало. Равно как и спрашивать о них у шутов.
— Тем не менее, я спрашиваю.
По голосу своей полуневидимой собеседницы Гвоздь понял, что лучше не гневить графиньку. А то еще запустит сверху чем-нибудь тяжелым в приступе девичьего гнева — вдруг попадет?
Словом, ответил без ершистости… почти:
— Я не знаю, госпожа. Мне сын господина маркиза не нравится, но я — это я, а вы — это вы. Скажу только, что десять лет — большой срок, люди сильно меняются за такое время. И хотя при встрече они могут показаться друг другу знакомыми и родными (старые воспоминания, сантименты, прочая лабуда понимаете, о чем я?), потом, рано или поздно, правда всплывает. У людей незнатных с этим попроще: мы хоть иногда, да сходимся по любви. По другим причинам тоже, конечно, — добавил он, вспомнив кое о чем. — Но редко в расчет идут такие понятия, как передача титула или интересы фамилии. Хотя бывает всякое, да… — запутавшись, Гвоздь умолк.
Но, кажется, графиня уже не слушала его.
— Мне жаль их. Они поубивают друг друга. Эндуан… я же вижу, он вот-вот сорвется. Попытается вывезти господина Никкэльра в лес…
— Простите?
— Да, вы же не знаете здешних обычаев. В этих краях, если хотят избавиться от неугодного человека, приглашают его на охоту. Охотятся тут часто, ничего подозрительного в таком приглашении вроде и нет. А потом подстраивают что-нибудь, чтобы выглядело, как несчастный случай. Это и называется «вывезти в лес». Только у Эндуана не получится. Господин Никкэльр наверняка разгадает его хитрость. И вряд ли помилует.
— Так кого же из них вам больше жалко?
— Обоих. Я… знаете, я бы согласилась, если бы он ответил по-другому на мой вопрос. Просто в другом порядке.
«Ну так благодари Сатьякал, девочка, что твой несостоявшийся супруг ответил как ответил».
— Уверен, что вы еще повстречаете достойного человека, сударыня. А маркиз с сыном наверняка сами разберутся, без всяких жертв с вашей стороны.
— Спасибо, господин Кайнор. И за ответ и за стихи.