— Я ведь могу и ошибиться, — осторожно произнес К'Дунель. Но внутренне он ликовал и только надеялся, что выражением лица или голосом не выдаст себя.
— Вы не имеете права на ошибку. Если он действительно Носитель, его следует уничтожить — и как можно скорее. Одному вам будет нелегко, поэтому я отправлю с вами нескольких людей, которые могут вам пригодиться. Они не состоят в Братстве, но зато абсолютно послушны и выполнят всё, что вы им велите.
«И после, — подумал К'Дунель, — доложат обо всём вам. Да и почему я должен верить, что ни один из них действительно не будет принадлежать к Братству?»
— Я бы, со своей стороны, тоже хотел взять с собой одного человека.
— Кого же, сударь?
— Некоего трюньильца по имени Ясскен, он из труппы Жмуна. Во-первых, этот господин обладает, как и все южане, зачатками чародейских способностей, а во-вторых, у него личная вражда с жонглером. Ясскен, выражаясь по-простому, наставлял ему рога.
— Хорошо, берите его с собой. Только помните: если жонглер не окажется Носителем, он может понадобиться нам живым. У вас будут способы снестись со мной через доверенных людей и испросить дальнейших указаний. — Что-то, какая-то мелкая вертлявая мысль не давала господину Фейсалу покоя, но он не мог понять, какая именно.
Нахмурившись, он продолжал наставлять капитана: где и как тот отыщет людей, которые отправятся с ним, когда ему следует выехать из столицы, и прочее. Говорил почти не задумываясь, как обычно, не произнося никаких значимых имён, занятый в это время той самой мыслью-плутовкой, но так и не поймал ее за хвост!
— Кажется, сударь, это всё, — закончил он наконец. К'Дунель поклонился:
— Позвольте идти?
— Нет, вам придется с часок посидеть здесь, уж не обессудьте. Я уйду первым. Удачи вам, сударь, и будьте осторожны с жонглером.
С этими словами господин Фейсал надел камзол с беретом, распахнул правую створку шкафа и шагнул внутрь, плотно притворив ее за собой. Потайную дверь, соединявшую застенный коридор с выходом в один из ближайших закоулков, открыть можно было, только когда шкаф заперт.
По коридору, чистому, устеленному скрадывающим шаг ковром, господин Фейсал добрался до выхода. Поглядел в глазок, нет ли кого в темной прихожей, — никого не было, — толкнул дверь, постоял, прислушиваясь к гомону снаружи, поправляя перо на берете, потом открыл дверь на улицу, вышел. В глухом переулке тоже никого не оказалось, кроме порскнувших во все стороны крыс, но они не в счет… не в счет…
Он напрягся всем телом, блеснул глазами. «Фистамьенны. Не стоит забывать о них… проклятие, я как-то и не подумал, Кабарга меня растерзай», — божба показалась крайне неуместной, и господин Фейсал скривился. «Но та мысль, она была не про фнстамьеннов. О чем же тогда?» — размышляя, он медленно двинулся к выходу из переулка. Тощая, как само воплощение Голода Необоримого, кошка со свалявшейся шерстью проводила человека мутным взглядом, мяукнула вослед, будто жалела — только не понять, себя или его.
«Лучше по порядку, — думал господии Фейсал. — Когда я впервые ощутил беспокойство? — это очень важно — ког-да?! Когда капитан заговорил о трюньильце из труппы Жмуна. Может, это как-то связано с циркачами?»
Вроде нет. Конечно, первым делом он затребовал от своих людей данные на весь их странствующий сброд. когда Флорина на похоронах батюшки сообщила о странном завещании графа и попросила о помощи — первым же делом затребовал данные и внимательно изучил. Выходит, что-то с тех пор изменилось, что-то, чего он тогда не знал и не учел?
Что?
Гул с ближайшей улицы, к которой господин Фейсал неспешно приближался, мешал думать. Да еще эта кошка, мяукавшая за спиной!..
«Старюсь, дряхлею, — с досадой размышлял он.