Ещё один! выкрикивает в очередной раз Сергей, при этом, как ученик школы, он тянет руку. Анекдоты из него сыплются, как из рога изобилия:
Значит так, неизменно начинает он. Встаёт как-то Брежнев на заседании политбюро и говорит: Товарищи, а почему бы нам не пригласить Чичолину в Москву! Ему: Леонид Ильич, это же порнозвезда! Hу вот, кхм, как раз такой звезды у меня ещё и нет!
Бабка чуть приоткрывает глаза, зло сплёвывает в сторону и, придавив мохнатую мордочку собаки, снова закрывает глаза.
Нас подслушивают! тихо, нараспев говорит Пётр.
Нет, не так, перебивает его быстро захмелевший Сергей. Нас подсматривают!
Да было бы что, было бы на что! скороговоркой произносит старушка и тут же отворачивается к окну.
Сеня, вы не внушаете доверия женщинам, от вас опять отвернулись! так же нараспев, как только что это сделал Пётр, произносит Сергей. Семён, сидящий с краю шебутной компании, оборачивается к старушке, делает ей вежливый кивок головой и, уже повернувшись к ребятам, разводит руки в стороны.
А вот ещё! тянет руку Сергей и артистично преподносит полушёпотом новый анекдот, выделяя по звуку только последнюю фразу:
памятник, значит, сделали. На нём сидит Пушкин, а у него вот такие чёрные густые брови, сросшиеся у переносицы.
Смех ребят прерывается голосом старушки:
А брови-то тут причём? на всех четверых студентов сразу смотрят четыре глаза, похожие друг на друга, два из которых быстро мигают.
Мадам, вас не поняли, вы о каких бровях сейчас говорите? приторно вежливо, с лёгким наклоном вперёд, насколько это позволяет откидной столик и объёмистая часть ниже грудной клетки, что уже оторвала висевшую на одной ниточке пуговичку, спрашивает Сергей.
Ну, так Пушкин там с бровями? удивляется бабка.
А-а, вы об этом, откидывая своё враз обмякшее тело на спинку, важничает Сергей. Спите спокойно, ваятель той штуковины примерно наказан за сей творческий изыск.
За что, милок? ещё больше удивляется бабка, широко раскрывая глаза и не мигая, чем ещё больше становится похожа на собачонку, которая до сих пор сидит в сумке.
Есть предложение: а не пробежаться ли нам по ресторанам? громко говорит Пётр, подскакивая и ударяясь головой о верхнюю полку.
А, чтоб тебя! всплеснула руками бабка и выронила сумку с собачонкой. Та проворно выбралась из заключения и понеслась по вагону.
А, чтоб тебя! ещё громче разнеслось по вагону и вслед за собакой, оставив сумку на полу, проворно бросилась старушка.
А что, это идея, только ты голову-то сними, а то опять звенеть по всему вагону будешь, медленно поднимаясь и потягиваясь, говорит Сергей и тут же своей мягкой пластичной рукой показывает Семёну, что тому стоит сделать то же самое.
Контролирующих органов нет, можно ещё и по рюмашке, говорит он, уже не обращаясь ни к кому.
В это же время Пётр делает шаг к проходу между купе, стукается головой о притолок и, наступив на лежащую в проходе бабкину сумку, падает.
Этому уже достаточно! констатирует Семён, поднимая друга.
Нет, Сеня, это только начало! улыбается Сергей, глядя на Михаила.
В глубине вагона раздаётся лай собаки и громкий голос: Куда с собаками!
Вот, Мишаня, нас уже бурно приветствуют, говорит Сергей, направляясь вслед за друзьями.
4
Михаил расстилает постель и забирается на верхнюю полку.
Старушка, запыхавшись, возвращается с собачонкой на своё место и пытается затолкать её снова в сумку, но та явно против. Вагон постепенно затихает, выключают верхний свет.
Михаил, закрыв глаза, снова возвращается к воспоминаниям о переезде в Узбекистан.
Три такси мчат их по гладкой асфальтированной дороге в сторону от Ташкента. В приоткрытые окна влетают с бодрящей свежестью новые запахи.
Ух ты! вырывается у Мишки. Вот это тополя!
Алея высоченных пирамидальных тополей кажется бесконечной. В промежутках между стволами мелькает солнце. Мать, утомлённая переездом и немного расстроенная тем, что отец уже успел принять свои фронтовые, постепенно отходит и на её лице появляется улыбка:
Надо же, а здесь ещё лето!
А вы из Сибири, значит? спрашивает приветливо таксист в форменной фуражке.
Да, мы из Новосибирска, выпалил Мишка.
А сюда, значит, жить? продолжает шофёр.